Вуду

Одевшись в красное платье, которое мой «отец» принес с собой, когда ворвался в мою комнату, я скривила губы в отвращении. Низкий вырез спереди почти достигал пупка. Задняя часть представляла собой паутину из ниток, которая заканчивалась почти на уровне задницы. Несмотря на то, что я с радостью влезла бы в это развратное платье для Огуна, осознание того, что оно надето для выставления меня на продажу, заставляла задыхаться.

Единственным украшением были бриллиантовые серьги-люстры, которые стоили, вероятно, дороже моей машины. Мне хотелось засунуть их в глотку Гришке и Ивану. Если бы они подавились ими, я была бы счастлива станцевать на их могилах.

― Огун, я люблю тебя, ― прошептала я в неподвижную тишину комнаты.

Слезы наворачивались на глаза, но я смахнула их.

Туфли с красной подошвой, которые я надела, сидели на моих ногах как перчатки, но я ненавидела их. Каждый шаг приближал меня к палачу. Стук каблуков по кафельному полу стал для меня предсмертным звоном.

Двое мужчин, которых я презирала, потягивали лучшую русскую водку, когда я вошла в комнату. Они оба повернулись в мою сторону, и я вздрогнула от голода, который увидела в глазах Ивана.

― Krasivaya jenschina. Красавица, ― пробормотал Иван, и мои ноздри гневно раздулись.

― Кира, подойди, ― приказал мужчина, называвший себя моим отцом.

Словно я была собакой. Впрочем, ею я сейчас и являлась.

Стиснув зубы, я встала перед ними. Сжав кулаки, я держалась отнюдь не скромно.

― Время было тебе хорошим другом, ― произнес Иван на английском с сильным акцентом, перебирая пальцами распущенные пряди моих волос. ― Мне не терпится вогнать в тебя свой член, пока ты не начнешь визжать от восторга.

― Хочешь трахнуть ее прямо сейчас? В знак доброй воли. А после подпишем все бумаги, ― спросил Гришка у Ивана, глаза которого жадно заблестели, а язык обвел губы.

Мое сердце бешено заколотилось, а желудок взбунтовался при мысли о том, что Гришка снова сделает это со мной.

― Перегнись, ― приказал Иван, лукаво улыбаясь и указав на подлокотник дивана.

Взгляд заметался по комнате, надеясь, что кто-нибудь окажется рядом и остановит то, что должно было произойти. Не было ни души, хотя я нисколько не сомневалась, что люди моего отца находятся где-то неподалеку.

― Пошел ты, ― выплюнула я.

― Думаешь, у тебя есть выбор? ― он мрачно усмехнулся. ― Делай, что я говорю, или я убью твою мать, мерзкого байкера, соседку по квартире ― всех, кого ты любишь. Я сожгу этот кусок дерьма в Айове дотла. Мне. Плевать.

Иван угрожающе надвигался на меня, и понимание того, что он обязательно выполнит свою угрозу, заставило меня сделать все, что он требовал. Унижение, охватившее меня, было невыносимым. Он провел кончиками пальцев по моей спине, вызвав дрожь отвращения, которую он принял за желание.

― Ты жаждешь моих прикосновений, не так ли, malenkaya ptica. Птичка, ― протянул он.

Его рука схватила меня за горло так сильно, что я не могла дышать. Он рывком поднял меня на ноги и зашипел мне на ухо: ― Что это за метка?

Вот черт. Я не подумала о татуировке, когда укладывала волосы. Меня пронзил страх перед тем, что он может сделать. У меня пересохло во рту, и я не могла ответить.

― Что это такое? ― закричал он мне в ухо. ― Ты позволила другому мужику поставить на тебе свою метку?! Я выжгу ее с твоей плоти, чтобы ты поняла, что принадлежишь мне! Усекла?!

Он тряхнул меня за шею, отчего мои волосы рассыпались. Из его рта извергалось буйство русских ругательств, когда он толкнул меня лицом в диван, и мое тело перегнулось через подлокотник. Несмотря на то, что я билась и пыталась бороться с ним, он был крупным мужчиной, и я не могла противостоять ему.

Моя борьба, казалось, даже забавляла и возбуждала его, пока он терся своим затвердевшим членом о мою задницу. Прохладный воздух коснулся моей кожи, когда он задрал мое платье на бедрах. Слезы потекли по щекам и упали на диван, когда он сорвал с меня трусики и отбросил их в сторону.

Я попыталась ударить его ногой, когда услышала лязг ремня. Он ударил меня по голове за мои потуги и сильнее прижал к дивану. Почувствовав вкус крови из вновь открывшегося пореза на губе, я пыталась отдышаться. Мой взгляд был затуманен, но я смогла различить силуэт Гришки, который спокойно стоял и пил из своего стакана, наблюдая за происходящим.

― Ненавижу тебя! ― закричала я, но он, не придав этому значение, лишь мрачно усмехнулся.

― Тебе лучше надеть презерватив, Иван. По крайней мере, пока ты не проверишь ее. Как я тебе уже говорил, ее действия в последнее время были не самыми разумными.

Иван злобно зарычал, и я поняла, что Гришка сказал это для того, чтобы разозлить его. Он хотел, чтобы Иван причинил мне боль.

От болезненного вторжения пальцев Ивана я закричала. Но при этом извивалась и боролась изо всех сил. Он может насиловать меня, но я никогда не буду покладистой и послушной. Черт, да если он убьет меня в гневе, я лишь быстрее освобожусь от него.

Когда он прижал головку своего члена к моей промежности, я всхлипнула и бешено забилась.