Вуду для «чайников»

Все совпадало. Квартира Зиминых была расположена неподалеку от дома номер пятнадцать — того, где таксист поджидал пассажира. Поэтому можно предположить, что Гоголь — это и есть Зимин. А Элла сломя голову бежала именно из его квартиры.

* * *

— Блондинка? — спросил Репьев изумленно. — Вся в грязи, на шее синяки, губа разбита… А у нее есть пучок на затылке? А туфли на низком каблуке? Кажется, я знаю, кто это. Ладно, тащите ее сюда. Эй, подождите, а что за несчастный случай? — Некоторое время он слушал, потом воскликнул: — Ну ничего себе!

Отключил телефон и повернулся к друзьям, которые вдвоем готовили бараньи ребрышки со сложным гарниром. Почесал лоб трубкой и пояснил специально для них:

— Одна моя знакомая прыгнула с эстакады в грузовик с бумагой.

— На спор, что ли? — добродушно спросил невысокий крепыш Витя Дубов. У него были такие мускулистые руки, что тело казалось непропорциональным. Жена считала, что он похож на краба, и не хотела, чтобы Витя продолжал заниматься собственным физическим развитием.

— Понятия не имею, на спор или нет. Сейчас ее привезут, расскажет.

— А в каком она состоянии? — поинтересовался второй повар, Костя Латышев. У этого были роскошные черные усы и такая блестящая лысина, как будто на ней испытывали средства для придания блеска домашней утвари. — Может быть, ей нужна медицинская помощь?

— Вряд ли. Голова не отлетела, а это главное, — весело сказал Репьев, скрывая свои истинные чувства.

Похоже, что молодая леди — и в самом деле секретный агент. Если, конечно, она не пьяная. Выходит, она все это время носила с собой его визитку. Хм…

Когда шофер пикапа ввел Лайму в квартиру, она пала Репьеву на грудь и простонала:

— Смерть преследует меня!

— Никто тебя не преследует, — успокоил ее тот, отблагодарив шофера и заперев за ним дверь.

Если бы он знал, что Лайма права и смерть действительно идет за ней по пятам! Когда она спрыгнула с моста, мулатка достала из сумочки маленький бинокль и приложила к глазам. Запомнила номер грузовика и уже через пять минут бросилась в погоню, уговорив молоденького парня, покупавшего сигареты в ларьке на остановке, поиграть в догонялки на его мотоцикле. Она успела засечь, как Лайма пересаживалась в пикап, и отправилась вслед за ним. Когда оказались на месте, мотоциклист за дополнительное вознаграждение пролез вместе с Лаймой и шофером в подъезд и подсмотрел, в какую-квартиру они вошли.

Отпустив парнишку, мулатка вознамерилась уладить дело прямо сейчас, но потом поняла, что необходимо подготовиться к штурму более тщательно. Если в квартире, кроме блондинки, есть кто-то еще, нужно сделать так, чтобы ее лица не увидели.

Лайма прохромала в комнату — все тело ее болело, а голова гудела, как чугунный котелок, который проверяли на прочность.

— Нам сказали, что вы прыгнули с моста в грузовик, — сказал Костя Латышев, и озорная улыбка приподняла его усы, раздвинувшиеся, как меха баяна. — Ужасно любопытно, зачем.

— Это был несчастный случай, — простонала Лайма, которую Репьев уложил на диван, накрыв ей лоб мокрым полотенцем. — Внедорожник потерял управление и собирался раздавить меня, прижав к ограждению. Вот я и прыгнула.

— А! Так это совсем другое дело. Вы, выходит, пострадавшая. А почему милиция вас в больницу не отвезла?

— Никакой милиции там не было.

Латышев хмыкнул, а Витя Дубов, который проверял в духовке бараньи ребрышки и только что вошел в комнату, заметил:

— А мы и не знали, что у Юрки завелась девушка.

Лайма решила не возражать против «девушки», но не смогла не возмутиться формулировкой:

— Что значит — завелась? — спросила она, выглянув из-под полотенца. — Я же не вошь.

Репьев тем временем рьяно ухаживал за пострадавшей — стащил с нее туфли, подсунул под голову подушку и принес стакан чаю с лимоном.

В это время наверху что-то загрохотало так, что со дрогнулся потолок. Потом загудела дрель, и люстра собранная из множества подвесок, мелко задрожала. Гудение перемежалось ударами молотка по железякам.

— Опять, — пробормотал Репьев, взял плоскогубцы, лежавшие на подоконнике, и постучал по батарее. — Что ж ты там делаешь, изверг? — спросил он, обращаясь непосредственно к потолку, и постучал снова. — Лудишь старые тазики?

— Это твой сосед прикалывается? — поинтересовался Дубов, тоже задрав голову и наблюдая за тем, не появятся ли трещины на потолке.

— Повадился, видишь ли, по вечерам с дрелью развлекаться. И сверлит, и сверлит.

— Может, он жестянщик и берет работу на дом?

Не успел он договорить, как слева за стеной заиграли на фортепьяно. Играли мастерски — клавиши бурлили, экспрессивная музыка набирала темп…

— Вот еще один, — обреченно вздохнул Репьев. — Наш Моцарт вернулся из командировки.

Он снова взял плоскогубцы и постучал уже в стену. Звук получился глухим, и Лайма со своего дивана заметила:

— Он наверняка не слышит.

— Все он прекрасно слышит! — не согласился Репьев. — Я с ним что-нибудь сделаю, если он не прекратит вечерние концерты. В конце концов, пусть репетирует днем, когда остальные на работе.

— Наверное, днем он тоже на работе.