Вуивра

Оставшуюся часть дня священник тоже провёл в деревне, стараясь выпестовать в умах идею крестного хода, но блестящих успехов в этом предприятии не добился. На следующий день он сел утром на поезд, и сразу после полудня явился в епископат вместе с каноником Галлье. Он был не так прост, чтобы пойти и выложить сразу церковным чиновникам, что видел Вуивру и что в Во-ле-Девере поселился дьявол, ибо в этом случае они расхохотались бы прямо ему в лицо. Сначала он намеревался представить дело в виде борьбы за влияние между приходом и мэрией, борьбы, вспыхнувшей из-за некоего сказочного создания и чреватой последствиями для интересов веры. К счастью для кюре и для его замыслов, в пути к нему присоединился каноник Галлье, бывший его однокашник по безансонской семинарии, возглавлявший теперь приход в Полиньи. Каноник, который много лет проработал в епископате и пока ещё считался там немного своим, сжалился над сельской наивностью своего товарища. Он попытался разъяснить ему, что этим господам нет ни малейшего дела до того, чтобы обеспечить успех какому-то деревенскому священнику в его борьбе с мэром-радикалом, даже если бы в итоге ему удалось привести к причастию несколько десятков крестьян. На уровне коммуны радикалы, пожалуй, и в самом деле порой выглядят непримиримыми врагами. Для епископата же, где люди смотрят шире, радикалы остаются превосходными, крепкими католиками, чьи янсенистские тенденции давно захирели из-за любви к деньгам. Это именно они поставляют церкви её передовые отряды, которые перемалывают и растворяют все противящиеся власти церкви субстанции. Их задача состоит ещё и в том, чтобы распространять в немного развязной, немного схематичной, но лёгкой для усвоения форме духовные ценности католицизма, которые без их участия превратились бы в предмет пустопорожней конфиденциальной болтовни старых дам из высшего света и благочестивых девочек. Мир меняется, но у нашей святой матери церкви не переводятся монахи-проповедники, которых она вербует из среды оптовых бакалейщиков, честолюбивых адвокатов и преподавателей-вольтерьянцев. Священник из Во-ле-Девера понял из этих объяснений не слишком много, но всё же доверился своему бывшему однокашнику, чтобы тот представил в епископате его ходатайство. Каноник Галлье выполнил поручение с надлежащим тактом и обаятельным юмором. Вместо того чтобы всполошить главного викария мелкой политической ссорой, он поведал ему восхитительную историю о неком сказочном чудовище, благоухавшую сельской живописностью, юрским фольклором и наивной, крепкой верой. Слушая его, можно было подумать, что этот крестный ход станет чем-то вроде иллюстрации к какому-нибудь стихотворению Овидия. Погрузившись в литературу, очарованный викарий цитировал своих любимых латинских авторов и с нежностью говорил о том, как, питаемые древними языческими соками, на христианской почве вырастают изысканнейшие цветы.

Присутствовавший при этой беседе во-ле-деверский священник, когда соизволили заметить его присутствие и предложили ему высказаться, едва не испортил всё дело, начав рассказывать про брюзгу-Вуатюрье. Главный викарий, почуяв неладное, забеспокоился, и канонику Галлье стоило большого труда сгладить неприятное впечатление от неосторожных речей своего однокашника. В конце концов ему разрешили провести крестный ход по согласованию с мэром коммуны в один из религиозных праздников, к примеру, 15 августа, что позволило бы в случае чего задним числом посвятить его Пресвятой Деве и отрицать какую-либо причастность Вуивры к этому делу.

18

Не успела закончиться жатва, а Юрбена уже было не удержать на ферме. По десять раз на день он удирал к себе домой, где ему случалось даже забывать об ожидавшей его работе. Покинув конюшню, он перенёс к себе все свои пожитки, сложил их в одной из пустых комнат без пола и потолка, и спал там, не раздеваясь, на скверном тюфяке. Во время еды старик вёл себя как нетерпеливый ребёнок, спешащий встать из-за стола, чтобы пойти поиграть, и уходил, даже не успев как следует поесть. Это отсутствие прилежности в работе, столь удивительное в человеке, который вот уже тридцать лет находил в ней смысл жизни, тотчас стала ощущаться на ферме, причём не столько в самой уборке урожая, сколько в разных крупных и мелких делах по дому, за которыми он следил тщательнее чем кто-либо другой. Теперь все заметили, какое место он занимал в доме. Виктор несколько раз проявлял недовольство. В разговорах с домочадцами он настойчиво высказывал мнение, что все рассчитывали на помощь Юрбена до самого конца осени, а теперь вот окажутся в затруднительном положении из-за того, что по собственной глупости слишком рано построили ему дом. Это послужило поводом для перебранки между братьями. К счастью, Луиза всегда оказывалась поблизости и ей удавалось утихомирить сыновей.