Вулкан страстей наивной незабудки

– Вот это да! – восхитился Ватагин и посмотрел на меня: – Татьяна, как вам, а?

Я встала.

– Софья Павловна…

– Для вас просто Сонечка, – смутилась директор столовой, – извините, я вашего отчества не знаю.

– Просто Таня, – улыбнулась я. – Вот это стол! Праздник!

– Да, – подхватил Крапивин, – не помню, когда столько вкусного за раз ел.

– Селедочка, – пропела Буль, – Сонечка, зовите меня Буля, я патологоанатом. Всегда рада вас в морге видеть.

– Лучше уж вы к нам в ресторанчик, – хохотнула Софья.

– Могу вам все-все с компьютером сделать, – пообещала Эдита, – только свистните, раздобуду любую инфу.

Минут пять мы нахваливали директрису, она ушла с самым радостным видом, а бригада накинулась на еду.

Когда все тарелки, кроме одной, опустели, Аня направилась к чайнику.

– Заварю на всех цейлонский. Согласны? С ним ватрушки отлично пойдут.

Я взяла плюшку с творогом. Прости, диета, мы с тобой старые добрые подруги, но сегодня нам не по пути.

– Так кто такой Грушин? – вернулся к прежней теме профайлер.

Эдита быстро проглотила кусок булки.

– Помните, взрыв на складе газовых баллонов? Я еще все недоумевала: ну почему всем пострадавшим дали квартиры, а Гале нет? Пришлось ей в институтском общежитии маяться. Татьяна решила, что местные чиновники обманули сироту, забрали ее жилье себе. Я порылась в бумагах и узнала, что почти все, кто остался в живых после того несчастья, уже умерли. Они на момент трагического происшествия были пожилыми людьми. В живых остался один Алексей Прохорович Грушин, ему сейчас восемьдесят, но он бодренький, проживает все в той же двушке, что ему после взрыва досталась. Стоило мне его спросить:

– А почему же девочка Галя Петрова, внучка Анны Сергеевны без квартиры осталась? – как пенсионер воскликнул:

– Так у нее хоромы на кладбище! Галька умерла незадолго до беды. Нехорошая судьба у ребенка. Родители-алкоголики водки напились и в снегу замерзли, их через трое суток только нашли. Бабка тоже бухала почище мужиков. Не вспомню сейчас, сколько Галке лет исполнилось, когда они со старухой в избе угорели. Анька все пропивала, девочку из жалости соседи кормили, а ночевать она всегда в свою избу бежала. Анна зимой печку натопила да заснула, вьюшку открыть забыла. Я их лично нашел. Мы через забор жили, смутило меня, что Анька с утреца ставни не открыла и Галька в школу не подрапала. Она хорошо училась, умная была. До обеда подождал и пошел посмотреть, чего у них да как. Вошел в комнату, а там дышать нечем, бабка и девочка лежат, вроде спят обе, лица прямо бордовые.

– Красный цвет кожи признак отравления угарным газом, – сказала Буля.

– Грушин не мог ошибиться? – спросила я.

Эдита улыбнулась.

– Я предвидела этот вопрос. Нет. Я вернулась в офис, перерыла гору бумаг, километры документов. Без хвастовства замечу, только я могла след отыскать. Архив деревни погиб, в те годы документы хранились в сельсоветах, а по истечении определенного времени передавались в районное хранилище. Но все данные о Гале и Анне Сергеевне должны были остаться в селе. Я уж было приуныла, и тут меня осенило. Пенсия! Старуха ее точно получала. Я залезла в пенсионный фонд. Вот его сейчас все ругают, дескать, офисы себе шикарные построили, а людям копейки дают. Ну, во-первых, они народу платят то, что правительство приказало. А, во-вторых, порядок у них в бумагах идеальный! Все оцифровано, пронумеровано, заполнено, ничего не потеряно. Респект и уважуха им за это. И нашла я запись, что Петрова Анна Сергеевна не будет более получать пенсию в связи со своей кончиной. К документу прилагалась копия свидетельства о смерти. В советские годы в нем указывали причину кончины, у Петровой написано: «Несчастный случай. Отравление угарным газом». А то, что Галя погибла, я выяснила через Министерство образования. Девочка получала как сирота бесплатную еду в школе. И директор написала заявление, что Галина больше не будет получать льготу, так как умерла. Бумага сохранилась в архиве министерства. И кто бы, кроме меня, допер там пошарить? Кто бы еще вспомнил про бесплатную еду? А?

– Наша Галина Сергеевна не Галина Сергеевна, – резюмировала Аня.

– А вот и нет, – возразила Эдя, – она Галина Сергеевна.

Я взяла чашку.

– Ты нас совсем запутала.

– Сейчас распутаю, – пообещала Эдита. – Следите за ходом моих мыслей. Найдя сведения о Петровой, я догадалась, что произошло, и начала искать в архиве дело серийного убийцы с литературной фамилией Раскольников. Помните, откуда она всплыла?

– Да, – кивнула я, – ты нашла блог, автор которого рассказала о женщине на ярмарке бижутерии, которая делает копии брошки с черным и белым ангелами.

– Отлично, – похвалила меня Эдита, – у мастерицы пропала мать, которая носила такое украшение, только оно было старинным, с настоящим рубином. Так вот! Останки той бедной исчезнувшей женщины обнаружились спустя не один год после того, как она не вернулась домой. Милиция поймала некоего Раскольникова, и тот, желая продлить свои дни на земле, рассказал, где зарыл тела убитых им людей. Садист понимал: пока идет следствие, дело в суд не передадут.