Вулкан страстей наивной незабудки

На следующий день мы улетали в Москву, поэтому я не волновалась, что Гортензию вычислят, да и навряд ли стали бы искать убийцу кошки. Пока мы ехали домой, в моей голове созрел план. Я года за три до этого кошмара от отчаянья начала ходить в церковь, принялась регулярно исповедываться, причащаться. И, сидя в самолете, я подумала: «Господь определил мне этот крест. Иисус Христос человеколюбив, испытание мне послано для воспитания души. Надо смириться и нести его покорно. В случае с Никитой я боролась, сопротивлялась, но ничего хорошего не получилось. Бог посчитал, что я урок не усвоила, новый мне преподать решил.

– М-да, – крякнул Валерий.

Моисеенко вздернула подбородок.

– Со смертью мужа моя личная жизнь закончилась. Связывать свою судьбу с каким-то пусть даже и распрекрасным человеком я не собиралась.

Галина замолчала.

– И вы решили никуда не отпускать от себя Гортензию, – сказала я, – везде ходить с ней за руку. В прямом смысле этого слова. С деньгами у вас проблем не было, клиника приносит доход, но вы не захотели нанять гувернантку, вспомнили, как Никита обошелся с Елизаветой Гавриловной…

Галина молча кивнула, Карина вскочила, потом снова села.

– Не могу в это поверить, Гортензия никогда не проявляла агрессии. Во всяком случае, при мне.

– Ты на нее всегда благотворно влияла, – прошептала Моисеенко, – поэтому я спокойно отпускала вас вдвоем. Знала, когда вы вместе, ничего дурного не случится. На самом деле мы хорошо жили, дочь обо мне заботилась, я ее не боялась. Сын был настоящий иезуит, с ласковой улыбкой устраивал гадости, его невозможно было без тотального контроля оставить, только ослабь поводок, и готово: украдет что-нибудь, сделает подлость, убьет собаку соседей. Горти другая, она училась прекрасно, к чужому руки не тянула, но у нее бывали припадки ярости. Слава богу, они случались редко, но сила их пугала. Один раз у нас погибли рыбки в аквариуме, одновременно все умерли. Это мне показалось странным, я начала разбираться и поняла: кто-то вместо специальной обеззараживающей жидкости налил в воду средство для чистки канализационных труб. Я спросила у Горти:

– Зачем ты это сделала?

Дочь с самым невинным видом ответила:

– Это не я, а Елена Петровна, я видела, как домработница бутылки перепутала, не из той в аквариум плеснула.

Я устроила ей очную ставку с прислугой, та заплакала.

– Горти, зачем про меня неправду говорите!

Дочь на своем настаивала, я ей не поверила, и она вдруг кинулась на прислугу с кулаками. После того случая я отказалась от домработницы, приглашала баб убирать квартиру, стирать-гладить. На время хозяйственных хлопот отправляла Горти с Карой погулять. Но со мной дочь вела себя безукоризненно. Проблемы у нас в отношениях были. Гортензия очень скрытная, ни разу не поделилась со мной тем, что у нее на душе. Первой разговор никогда не начинала. Спросишь ее о чем-либо, ответит, если захочет. Коли не желает общаться, ничего из нее не вытянешь. Я приноровилась о делах дочери у Кары выяснять. Она открытая, темных омутов в ее душе нет, ласковая. А Гортензия от меня всегда дистанцировалась. Меня никогда не целовала и всегда отстранялась, если я пыталась ее обнять. В остальном все было прекрасно. До прошлого года.

– Трения начались, когда вы решили выдать Горти замуж? – спросил Александр Викторович. – Наверное, у вас начались проблемы со здоровьем? Да? Вы поняли, что Горти может остаться одна. Решили пристроить ее под чью-то опеку? Вот почему выбрали Клебанова. Игорь небогат, неуспешен, но он психиатр. Игорь Глебович с удовольствием оставит свою работу и станет, как раньше вы, повсюду сопровождать супругу. Где вы его откопали?

Галина Сергеевна опустила голову.

– Да, вы правы, именно так я и думала. Клебанов сын Елизаветы Гавриловны.

– Офигеть! – подпрыгнула Карина. – В детстве вы устраивали на Новый год елку, всегда меня приглашали и еще одного мальчика толстенького, в очках. Это он? Да?

– Верно, – вдруг повеселела Моисеенко, – в детстве Игорь на колобка походил.

– Я его у вас за месяц до побега Гортензии видела, – не успокаивалась Карина, – она мне позвонила, сказала: «Приходи сегодня к восьми, воочию моего Ромео узришь». У меня он отторжения не вызвал, даже симпатичным показался, молчаливый, воспитанный. Но Гортензия его отвратительным считала. Она мне не говорила, что Игоря с детства знает.

Галина Сергеевна посмотрела на Карину.

– Хватит о Клебанове. Скажи им о проблеме с моим здоровьем. Самой трудно рассказывать.

Хлебникова посмотрела прямо мне в лицо.

– У тети Гали запущенная опасная болезнь легких. Диагностировали ее за полгода до побега Горти. Операцию сделали уже после того, как моя подруга удрала. Сначала все шло нормально, теперь наступило ухудшение. Правда, доктора настроены оптимистично. Говорят, года два вполне можно протянуть. Главное – пить лекарства.

– Я их принимаю, но в последнее время ощущаю, что резко сдаю, – призналась Галина Сергеевна, – спасибо, Кара рядом. Если Гортензия не отыщется, я на Хлебниковых все переведу: квартиру, дачу, клинику…