Эбеко соединил в себе те черты, которые в разрозненном виде присущи многим вулканам. Скажем, один вулкан интересен своей ярко выраженной фумарольной деятельностью, то есть выходами на поверхность газопаровых струй. Другие вулканы знамениты кратерными озерами, горячими реками или необычными свойствами лавовых потоков.
И то, и другое, и третье можно увидеть на Эбеко. Для геологов, которым раньше не приходилось сталкиваться с живыми вулканами, он стал своего рода классом, где даются открытые уроки.
Вдаваться в детали Станислав не стал.
— Зачем перебивать аппетит? Сами все увидите.
— А если я не взберусь на вершину?
— Это не проблема. Высота Эбеко всего около тысячи метров. Подъем пологий. Жители Северо-Курильска по воскресеньям ходят на Эбеко семьями. Его там называют домашним вулканом. Все будет зависеть от погоды. Хорошей погоды там на сто лет один день выпадает.
Утром теплоход стал на рейде Северо-Курильска, в проливе между двумя островами. По одну сторону — холмистый, безлесый Шумшу, по другую — скалистый Парамушир. От него к теплоходу не спеша плелся с плашкоутом на буксире рейдовый катер. В ожидании плашкоута пассажиры с рюкзаками и портфелями теснились у борта, с интересом рассматривали панораму островов, лишенных каких бы то ни было броских экзотических примет. На разные лады произносилось название высившегося против нас вулкана.
— Эбеко?..
— Да-да, Эбеко…
— Ах, так это и есть Эбеко!..
Внешне Эбеко не был похож на обычные вулканы. Те, как правило, имеют четко обозначенную форму усеченного конуса. Эбеко казался частью хребта, не имеющего определенных очертаний. Лишь на самой вершине угадывалась некая геометрическая упорядоченность.
Пока высаживались на берег и шли к пионерскому лагерю — с первого сентября он пустовал, и в нем разрешено было поселиться нашей экскурсионной группе, — над островами висело пляжное солнце. Ему недоставало крымского тепла, но это происходило, наверно, оттого, что оно стояло слишком низко. Поднимись оно чуть повыше, при этой его яркости повеяло бы здесь курортным черноморьем.
Скорее всего, именно солнце, на которое никто не рассчитывал, стало причиной того, что всем захотелось начать восхождение на Эбеко немедленно.
Вернее, было так. Собравшись мелкими группами, вышли «прогуляться перед обедом». Бродили в зарослях кедрача, осматривали разбитое японское орудие. Собирались уже вернуться в лагерь, когда вверх по тропе с полной походной выкладкой прошли четверо молодых вулканологов. Шли они быстро, с уверенностью людей, знающих, что их ожидает.
Кто-то с завистью сказал:
— Эти, считай, в кратере.
— Да-а, они времени не теряют.
Последнее замечание было воспринято как сигнал к действию. Все двинулись в том направлении, где только что исчезли резвые на ногу вулканологи.
Возможно, все было бы хорошо, но изменилась погода. Подул ветер. С вершины Эбеко спускался туман. Идя рядом, мы не видели друг друга.
Впереди меня послышался не слишком уверенный призыв:
— Э-ге-гей!
Я собирался ответить, но в этот момент откуда-то сбоку и, как показалось, совсем близко, грянул мощный хор:
— О-го-о-го-о!
Спотыкаясь о камни, я пошел на зов этого хора и через какое-то время увидел под невысокой скалой почти всех, с кем начал этот незапланированный подъем.
Их было человек двадцать. Они напоминали сбившихся в кучу и ожидающих решения своей участи пленников. И, словно бы угадав это коллективное желание кому-то повиноваться, сверху из тумана вынырнул Станислав Сидоров в знакомых мне сапогах и кепке, с рюкзаком, в котором что-то побрякивало. Минуту спустя, туман выпустил очень высокого и тоже с побрякивающим рюкзаком Роберта Ткаченко — сотрудника Института геологии.
Жестикулируя, то и дело обращаясь к невидимой вершине, они говорили, что купол Эбеко отсюда недалеко, но при таком тумане там ничего не увидишь. Да и опасно.
— Сами небось все там обшарили, — сказали им из толпы продрогших и голодных неудачников.
— Кое-что успели, — стараясь не казаться бахвалом, отозвался Станислав.
Два чувства владели неудачниками по дороге на базу: легкая досада и острейший голод. Вспоминали, какая прекрасная в лагере столовая. Туда для общего знакомства с лагерем успели заглянуть многие, и теперь казалось, что даже туман пахнет гороховым супом, который уже тогда был почти готов.
Перед сном украинский геолог О. С. Вялов затеял выпуск устной газеты «Эбековец». Солью экстренного (и, надо уточнить, единственного) номера должна была стать многострочная «Эбекориада».
Взгляды тех, кто не спал, были устремлены на редактора. Под этими взглядами, в глубочайшей задумчивости, словно впервые постигая смысл жизни, он спросил:
В комнате тишина — все думают. Наконец — голос из угла:
— Тоже с приветом? — уточняет редактор.