Вурдалак

— Скотланд-Ярд, — представился Макаллестер, демонстрируя удостоверение. Он ткнул пальцем в девушку и приказал: — Брысь.

Та помедлила, разглядела выражение глаз сержанта, спрятала полунадписанную грудь в вырез блузки и вышла из гримерной.

— Поговорим, мистер Хайд? — предложил шотландец. Бас-гитарист улыбнулся и покачал зулусской головой:

— Ошибочка. Это не ко мне.

Макаллестер сурово посмотрел на него. Этого оказалось довольно.

— Я заменяю Сакса Хайда с сентября прошлого года. Мы одинаково сложены. А чтоб ничего не менять, мне оставили его псевдоним.

— Где Хайд сейчас?

Американец снова покачал головой, на этот раз с искренним изумлением:

— Помощь следствию, да? Эту наколку я знаю. Джек Хо-кинс в «Гидеоне из Скотланд-Ярда», угадал? Извините, ребята, я не закладываю друзей.

Горец очень тихо ответил:

— Мы живем в суровое время, паренек. Око за око, зуб за зуб. — Он повернулся к напарнику и попросил: — Выйди на минуту.

Полицейский неуверенно посмотрел на него, на Крипта и вышел.

— Дверь закрой, — сказал ему вслед шотландец.

Едва щелкнул замок, Макаллестер схватил Крипта за горло и отбросил к стене. От удара задрожал потолок. Сержант предплечьем придавил гитариста к стене — основной нажим пришелся на горло Крипта, ногами едва касавшегося земли — свободной рукой взял хрипящего парня за мошонку и сдавил. Придвинув свое лицо к самому лицу музыканта и пристально глядя ему в глаза, горец велел:

— Колись, засранец хренов, а то станешь из баса тенором. Дверь распахнулась. Макаллестер выпустил музыканта, и тот осел на пол.

— Все в порядке, сержант? — спросил напарник Макаллестера.

— Да. Мистер Крипт только что попросил разрешения рассказать нам все, что ему известно.

0: 41

Комиссар полиции был большой дипломат (невозможно дорасти до столь высокой должности, не обладая способностью обращать себе на пользу практически любую ситуацию) и ему удалось превратить десятичасовую пресс-конференцию, изначально созванную для того, чтобы объявить об отставке Ренд, в празднование счастливого избавления Альберт-холла от опасности — празднование под девизом «Скотланд-Ярд хранит Лондон».

Тем временем Ренд на месте несостоявшегося преступления лично руководила сбором улик. Скотт Макаллестер связался с ней по радиотелефону.

— Пиджак готов? — Этой условной фразой сотрудники Ярда пользовались, чтобы узнать, состоялся ли арест.

— А кто клиент? — внутренне напрягаясь, ответила Ренд вопросом на вопрос.

— Хайд оказался не Хайд. Прошлой осенью его место занял новый парень. От Акселя Крипта остался только псевдоним. Но настоящий Хайд в городе. Сейчас он переезжает из ист-эндского подвала в какую-то покойницкую на севере Лондона. И знаете, где этот подвал? Неподалеку от начала того маршрута, что ведет в Мэйфэр.

— Где эта покойницкая? — спросила Ренд. Шотландец объяснил.

— Поблизости от исходной точки блуждающего маршрута, который упирается в Альберт-холл. Ничего себе кино, Скотт!

— Что мне делать дальше?

— Возьмите ордер на обыск подвала и все там перетрясите. Я блокирую морг и присоединюсь к вам.

— Только не пользуйтесь компьютером Ярда, — предостерег Макаллестер.

0: 45

В центральной части Лондона в радиусе девяти миль можно насчитать добрую сотню кладбищ. Почти при каждом из них есть по меньшей мере один морг.

До 1832 года, когда открыли Кенсал-Грин, первое муниципальное лондонское кладбище, покойников хоронили либо при церквях, либо на частных погостах, каковых насчитывалось великое множество. То было время пьяных могильщиков, подержанных гробов, нелегальных эксгумаций и тошнотворных запахов. Диккенс писал о тех днях: «Своими ароматами город был обязан гнили, плесени и усопшим горожанам».

Тридцатые и сороковые годы прошлого столетия принесли с собой эпидемию холеры и демографический взрыв. Парламент откликнулся рядом Актов о погребении, которые, однако, получили подробное разъяснение лишь в 1972 году. В результате законодательной неразберихи несколько старинных кладбищ остались во владении частных лиц. Например, то, куда под внимательными взглядами Цинка и Деборы зашла Рика.

Резкий холодный свет луны заливал пустынное кладбище. Зажатое со всех сторон закопченными зданиями, облитыми сейчас лунным серебром, оно казалось всеми забытым — лишь те, кто жил по соседству, нет-нет да и замирали у мутного окна под крышей, устремив взгляд на могилы. Покосившиеся или разбитые надгробия со стершимися надписями. Облупившиеся, заржавленные ворота и ограда с шипами поверху. Деревья с облезающей корой. Новенькая вывеска над входом: «Музей восковых фигур "Некрополис"».

У самых ворот стоял старый готический мавзолей с осыпающимися фронтонами. Облицованные камнем стены из серого кирпича едва проглядывали из-под мертвых побегов плюща. Здание опоясывали ниши с урнами для праха.

Прячась в глубине двора, откуда открывался вид на кладбищенские ворота, Цинк с Деборой увидели, как Рика пошарила за одной из урн, подошла к боковой двери у дальнего угла здания и, прежде чем войти, вернулась к урне.

— Подожди здесь, — прошептал Чандлер.

— Ты куда? — спросила Лейн.