Введение в библейскую экзегетику

♦ Перевод может быть непоследовательным. Нередко этим грешат имена собственные в ветхозаветных книгах СП: отец Есфири называется то Аминадавом, в соответствии с греческим текстом, (Есф 2:15), то, в соответствии с еврейским, Абихаилом (Есф 9:29); одно и то же имя, применяемое к разным людям в разных книгах, переводится пятью разными способами: Илий, Елигу, Елия, Елиав, Елиуй.

♦ В переводе, взятом за основу, могут содержаться слова, значение которых или вовсе непонятно переводчику, или понимается неверно, например: скимен (молодой лев), яхонтовый цвет, талант (не дарование, а мера веса и денежная единица), седалище (не часть тела, а почетное сидение).

♦ Даже хорошо понятные слова могут быть многозначны. Например, в выражении «наказание мира нашего было на нем» в Ис 53:5 говорится не о мире как вселенной (именно так и воспринимается обычно этот русский текст), но о мире как примирении и благополучии (евр. שָׁלוֹם)

♦ Наконец, даже совершенно понятные слова могут употребляться в СП в несколько устаревшем или непривычном значении: например, правдой там называется то, что сегодня мы скорее назовем справедливостью.

2. Ошибки и проблемы, возникшие в процессе перевода

Здесь можно выделить четыре основных разновидности смысловых ошибок:

♦ Переводчик внес в текст нечто от себя, либо по случайности, либо из стремления сделать текст более красивым или более понятным — добавление.

♦ Переводчик пропустил часть текста, либо по случайности, либо потому, что счел пропущенное неактуальным или неприемлемым для целевой аудитории — пропуск.

♦ Переводчик стремился выразить смысл оригинала, но у него это получилось не вполне удачно — искажение.

♦ Переводчик выразил не тот смысл, который содержится в оригинале, поскольку текст ему был непонятен или поскольку он не мог с ним согласиться — подмена.

Причины, по которым совершаются такие ошибки, могут быть очень разными. Это, конечно, и простая невнимательность, и недостаток информации, и многое иное. Но стоит обратить внимание на последний случай, когда ошибка возникает в результате сознательного выбора переводчика, и такую ошибку бывает гораздо труднее обнаружить и исправить.

Переводчик может постараться отразить в переводе все тонкости и оттенки оригинала, что, как правило, просто невозможно. В результате текст перевода превращается в пересказ с элементами комментария, обрастает «эксплицированными» подробностями и может оказаться слишком неестественным, перегруженным излишними деталями, которые только отвлекают читателя. Разумеется, нам приходится выбирать, какие оттенки значения в данном случае существенны, а какими можно пожертвовать. Слишком большое уважение к форме оригинала, желание сохранить все его черты может повредить переводу: например, «шлем спасения» из Ефес 6:17 в алтайском языке, где не было понятия "шлем", превратился в «железную шапку спасения», что звучало нелепо. Пришлось заменять конкретное слово "шлем" более общим словом со значением "защита, броня".

Другая характерная ошибка состоит в том, что богословский редактор просто предлагает переводчику ряд версий (или он их находит самостоятельно в комментариях и других переводах), из которых он буквально наугад может выбрать «то, что легко перевести». В результате текст рискует утратить экзегетическую дельность и превратиться в набор случайных, не связанных друг с другом решений.

Наконец, никто в переводческой группе не вправе навязывать чи- тателю свое личное мнение (мнение своего «кружка», пастыря и т.д.), если это мнение не подтверждено авторитетными комментариями. Следует различать первичное значение текста, относящееся к области экзегетики, и значение богословское, пастырское и т.д. Иногда редактор склонен думать: «Этот текст надо перевести таким-то образом, чтобы люди, прочтя его, стали поступать так-то и так-то» (например, заменяет вино «виноградным соком», чтобы вести тем самым борьбу с алкоголизмом).

Еще одна постоянная ловушка для переводчика — это несовпадение культурного контекста. Любой читатель неизбежно вписывает текст, который перед ним лежит, в контекст своих собственных представлений о мире и ожиданий, предъявляемых к этому тексту. Сюда, в частности, относятся представления, характерные для культуры, к которой принадлежит читатель, и принятые в его среде богословские воззрения. Так что даже если сам по себе текст вполне, казалось бы, корректен и ясен, в этом контексте он может приобретать совершенно неверные значения.