Введение в чтение Гегеля

Господин поступает по-человечески, только когда рискует жизнью. Но рискуют жизнью всюду и всегда одинаково. Важен сам факт, и неважно, что при этом идет в дело, каменный топор или пулемет. Кроме того, ведь не благодаря Борьбе как таковой и не благодаря тому, что кто-то рискует жизнью, но благодаря Труду однажды топор заменят пулеметом. Воинственные привычки Господина неизменны в течение веков, и значит, не им рождать исторические перемены. Без рабского Труда «первая» Схватка повторялась бы бесконечно: ничего бы в ней не менялось и она ничего бы не поменяла в самом Господине, следовательно, ничего бы не изменилось в Человеке, Человеком, для Человека; Мир остался бы таким, каким он был, Природой, и не стал бы историческим, человеческим Миром.

Совершенно иное положение создается Трудом. Человек, который трудится, преобразует налично данную Природу. Если он и повторяет свое действие, он повторяет его в других условиях, и само его действие тем самым оказывается другим. Сделав первый топор, человек может им воспользоваться для изготовления второго, который по этой самой причине будет уже другим, лучше первого. Производство преобразует средства производства; совершенствование средств упрощает производство; и т. д. Стало быть, там, где есть Труд, там обязательно что-то меняется, там есть движение вперед, историческое развитие.[117]

Историческое развитие. Ибо то, что меняется благодаря Труду, это не только природный Мир, это также — и прежде всего — сам Человек. На первых порах Человек зависит от наличных, природных обстоятельств. Конечно, он может возвыситься над ними, рискуя жизнью в Борьбе за утверждение своего престижа. Но рискуя жизнью, он отрицает всю совокупность этих, остающихся неизменными, обстоятельств, отрицает их, так сказать, скопом, не пытаясь их изменить, и само отрицание всегда остается одним и тем же. Таким образом, свобода, которую он творит в этом акте отрицания и этим актом, не зависит от того, какое именно налично-данное бытие отрицается. И только превосхожде- ние наличных обстоятельств с помощью отрицания, сокрытого в Труде и Трудом реализуемого, позволяет Человеку не утратить связи с конкретным, с тем, что различается во времени и пространстве. И потому, изменяя Мир, он меняется сам.

Итак, схема исторического развития выглядит так:

Поначалу оба, и будущий Господин, и будущий Раб, целиком определены налично-данным, природным, независимым от них Миром: они еще и не совсем люди, не совсем человеческие, исторические существа. Затем, рискуя жизнью, Господин поднимается над наличной Природой, над своей «природой» (животной) и становится человеческим существом, таким, которое само себя создает в осознанном отрицающем Действии и этим Действием. После этого он заставляет Раба работать. Раб изменяет налично-данный реальный Мир. Он также поднимается над Природой, над своей «природой» (животной), так как ему удается сделать ее другой. Конечно, Раб, как и Господин, как и Человек вообще, определен реальным Миром. Но коль скоро этот Мир был изменен[118], он тоже меняется. И коль скоро Мир изменил именно он, то именно он изменяет сам себя, тогда как Господина может изменить только Раб. Следовательно, историческое движение, историческое становление человеческого существа есть дело Раба-труженика, а не Господина-воина. Конечно, без Господина не было бы Истории. Но это так только потому, что без него не было бы Раба и, значит, Труда.

Итак, повторим, благодаря своему Труду Раб может изменяться и становиться другим, чем он есть, т. е. в конечном счете он может перестать быть Рабом. Труд это Bildung /образование/ в обоих смыслах этого слова [119]: с одной стороны, Труд образует, преобразует Мир, очеловечивает его, приспосабливая к Человеку; с другой стороны, он преобразует, образовывает, воспитывает человека, очеловечивая его, сообразно с имеющейся у него относительно самого себя идеей, которая поначалу есть всего лишь абстрактная идея, некий идеал. Если, стало быть, на первых порах, в наличном Мире Раб был боязлив по «природе» и должен был подчиняться Господину, сильному, то из этого еще не следует, что так будет всегда. Благодаря своему труду он может стать другим; и благодаря его труду Мир может стать другим. Что на самом деле и произошло, чему свидетельством всеобщая история и в конечном счете Французская революция и Наполеон.