Введение в чтение Гегеля

«Единичное есть Сознание [= Человек] только в той мере, в какой каждая отдельная составляющая его владения (Besitzes) и его бытия раскрывается как увязанная с его тотальной сущностью (Wesen), [как] поглощенная (aufgenom- men) ее безразличием в той степени, в какой каждый момент (Moment) полагается им как [то, что есть] он сам; ибо это и есть Сознание, идеальное бытие Мира. Следовательно, посягательство [даже] на одну из этих единичностей приводит к бесконечным последствиям, оказывается абсолютным оскорблением по отношению к целому, задевающим его честь; и столкновение по поводу каждой отдельной вещи становится борьбой за целое. Вещь [по поводу которой возникла распря], [т. е.] нечто определенное, берется здесь вовсе не как что-то важное само по себе, не как вещь; напротив, она полностью сведена к ничто, полностью идеализирована; значимо лишь то, что она соотнесена со мной, что я — сознание, что вещь перестала быть чем-то мне чуждым [став моей признанной собственностью]. Два человека [противника], которые признают друг друга и хотят убедиться в том, что они признали друг друга такой тотальностью отдельных моментов, противостоят друг другу именно как такие целостности. Приписываемое ими другу другу значение (Bedeutung) состоит в том, что: а) каждый из них осознается другим в качестве исключающего его из всего пространства своего частного владения [т. е. из всего того, чем он владеет], Ь) что в этой своей исключенное™ [или исключительности] он действительно есть [некая] тотальность. Ни тот, ни другой не могут доказать этого с помощью слов, заверений, угроз или обещаний. Кбо язык — это всего лишь идеальное существование Сознания, тогда как противостоят друг другу вполне реальные сущности, т. е. сущности абсолютно противоположные, сущности-абсолютно-для-себя-сущие, и их отношение есть отношение чисто практическое и тем самым [оно есть] действительное. Средний термин (Mitte) их взаимного признания (Anerkennens) сам должен быть действительным. Следовательно, они должны (mussen) ущемлять интересы друг друга; то обстоятельство, что каждый из них полагается как исключительная тотальность в единичности своего существования, должно стать действительным; оскорбление неизбежно» [vol. XIX, р. 226, 6-я строка—227, 20-я строка]. — «Это столкновение неизбежно и должно (muss und soil), оно должно иметь место, ибо то, что единичное как таковое есть разум (Vernunft), [некое] Безразличие, доступен сознанию лишь в той мере, в какой всякая единичность из тех, которые составляют его владение и его бытие, погружена в это Безразличие [? /так у А. Кожева. — А. Я./], а сам он соотносит себя с ней как [некое] целое. Доказано же это может быть лишь в той мере, в какой он делает все свое существование залогом (daraufsetzt) своего дальнейшего пребывания [собственником], [в той мере, в которой] абсолютно не допускает раздела. И доказывание это продолжается до самой смерти» [vol. XIX, р. 226, примечание 3, 1—7-я строки].

Но не только ради того, чтобы заставить кого-то признать свою собственность и себя самого собственником (= субъект права, или юридическое лицо), нужно ставить на карту жизнь в смертельной схватке за утверждение своего престижа. Человек должен это делать также ради признания своей реальности и своей человеческой значимости вообще. Но человек, по Гегелю, действителен по-человечески и действительно является человеком лишь в той мере, в какой он признан в качестве такового. Значит, ради того, чтобы быть человеком, обнаружить, или явить себя таковым, Человеку надо иметь возможность умереть и он должен уметь рисковать своей жизнью.

Гегель говорит об этом так: