Введение в философию

Со второй стороны, человек рассматривается уже не извне, а изнутри, где каждый из нас встречает и видит собственную человечность с ее потребностями и интересами, с чувством своей неизбывной свободы и вытекающего из нее долга; и тогда человек всегда является единством множества - единством, без которого множество (либо пространство, либо время, либо атомическая и механическая природа, либо история в пространстве и во времени) оказывается совершенно непонятным. Единством, которое в силу этого не дано ни при каких условиях трансцендирования. Единством, стало быть, бесконечным и вечным.

15. ЧЕЛОВЕК КАК ЕДИНСТВО

Все дело в том, чтобы понять, чем должно быть отношение между единством и множеством. И если единство понимается абстрактно, как существующее само по себе (и, стало быть, множество - как чуждое ему или от него производное), то понятие бесконечного и вечного единства индивидуальности в конечном счете завершается солипсизмом, иллюзионизмом и тому подобными глупостями, свойственными дилетантам. Это отношение - изначальный синтез, так что единство, которое отличает себя от множества и противопоставляет себя ему, само не причина, но следствие более глубокого единства, производящего отношение между единством и множеством, центром и периферией. Человек, как некто, находящий множество вне себя, не является истинной индивидуальностью - потому, что последняя принадлежит человеку как единство, полагающее разом и в абсолютном синтезе то единство человека, которое имеет вне себя множество, остающееся существовать вокруг вышеуказанного единства.

16. БЕСКОНЕЧНАЯ ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ ЧЕЛОВЕКА И СОФИЗМ ОППОЗИЦИИ ИММАНЕНТИЗМУ

Иными словами, тот человек, в котором осуществляется индивидуальность, являющаяся истинной человечностью, творящим духом, свободой, - не поверхностный человек, который сам находится в пространстве, во времени, в природе, в механизме и т. д. Этот человек - не причина, а следствие. Он существует потому, что существует другой, глубинный человек, который порождает этого поверхностного человека - имеющего сознание о себе и сознание о другом, и поэтому противопоставляющего себя другому; и, таким образом, делающего самого себя другим и чуждым самому себе, и, стало быть, вновь оказывающегося во множестве, пусть даже как центр окружности, которая соотносительна с этим центром, но которая изменяется до бесконечности вместе с изменением самого центра. Поэтому он - относительный центр, субъект скептического релятивизма, который не может найти твердую точку [опоры] - и в силу этого ниспровергает основы того истинного субъекта, являющегося истиной и свободой. Но коль скоро он обретен, релятивизм и иные вышеупомянутые глупости исчезают, как и все другие глупости натуралистического представления мира, закрытого в отношении всякого чувства реальности духа.

К этим теням нужно также причислить все теистические представления трансцендентного Бытия, человека и истории, потому что эта трансцендентность тоже является отнесенной к поверхностному человеку (который не тот, о ком говорят, когда заводят речь о бесконечной человеческой индивидуальности или об абсолютном духе). Критика имманентизма вся основывается на этом софизме ignorantia elenchi*.

17. ОСТАТОК ТРАНСЦЕНДЕНТНОСТИ В НЕКОТОРЫХ ДИСТИНКЦИЯХ ВИКО И ГЕГЕЛЯ

Но какова эта бесконечная индивидуальность, действующая в истории? Как обретается эта индивидуальность? И нет ли опасности, что, отличая глубинного человека от поверхностного, вечного человека от эмпирического, снова впадут, mutato nomine*, в трансцендентность исторического теизма? Этой опасности не избежали ни Вико, ни Гегель. Для них и в самом деле существует реальное различие между эмпирическим человеком и здравым смыслом или мировым духом, творцом истории. Согласно обоим, именно мысль творит историю. Но, согласно обоим, есть мысль - и мысль; есть мысль человеческая - и мысль божественная, и одна не есть другая (хотя одной не существовало бы без другой, и их истина - в их единстве). Учение этих двух философов относительно данного основополагающего пункта оставалось всегда неясным и сохраняло остаток трансцендентности. Для одного и для другого божественная мысль - истина, внутреннее живое и деятельное ядро человеческой мысли; но в человеческой мысли само это ядро облечено в неподлинные формы, от которых она должна постепенно освобождаться, чтобы от грубой фантазии примитивных варваров могла дойти до разума, полностью объясненного "Новой наукой", или от непосредственной формы чувственной достоверности - до чистой мысли заключения "Феноменологии" и начала "Науки логики". И что это - та неподлинная форма? Не похожа ли она явно на материю или на несущее Платона? И не подвергает ли она, следовательно, новую философию трудностям старого метафизического дуализма?

18. ДИАЛЕКТИКА АБСТРАКТНОГО И КОНКРЕТНОГО ЛОГОСА