Введение в философию. Сочинение… Карпова

Вот причина, почему, несмотря на добросовестные намерения автора разрешить заданные вопросы, введение оставляет их смысл в прежней неопределенности. Как, например, определил он предмет философии? – «Самопознание и исследование всего в целом, как одного бытия, полного разнообразной жизни и деятельности, то есть исследование мира метафизического, поколику является он сверхчувственным и мыслимым». Все это очень хорошо, но поясняет ли хоть сколько-нибудь дело? Что такое самопознание? бытие? мир метафизический? И доказательство того, как трудно говорить о таких предметах вне философии, заключается в том, что сам автор этому общему определению, справедливому в своей отвлеченной общности, дает слишком скудное содержание, и вследствие этого он так несправедливо понял философию, так стеснил ее пределы, что, вместо живого духа ее, получил мертвую психологию. В самом деле так: не взвесив того, что содержится в понятии самопознания, он понял его совершенно антифилософски, как познание души. Психология есть для него самая существенная философская наука, а рассуждение об уме, воле и сердце – главное ее содержание. Все области духа, по его мнению, должны быть изучаемы с психологической точки зрения; так, например, искусство должно идти не от понятия, не от существа своего, а от человеческого сердца. – Метафизическое, по мнению автора, есть нечто среднее между духовным и физическим, – а духовное, единственно истинное содержание философии, объявляется для нее недоступным: это что-то неизменное, бесформенное (странно!), ни нумен, ни феномен{4}. Метафизическое, по автору, выше физического и ниже духовного, но входит в область человеческого бытия со стороны обоих начал и, воспроизведенное в новый ряд существ, является сверхчувственным и отражает в себе те самые начала, из которых оно развилось. Метафизическое (в смысле автора) снова приводит нас к психологии и снова разлучает нас с истинною философией).

Но, не соглашаясь решительно с автором в основании, мы обязаны отдать ему справедливость: он искусно владеет своею мыслию и обличает в себе зрелого наставника; в книге его рассеяно много отдельных мыслей, прекрасных и истинных; на всем лежит печать возмужалой обдуманности. Язык его правилен, слог чист, литературен и читается с удовольствием; философские термины употребляются им везде отчетливо и с знанием дела, и мы приглашаем ожесточенных ругателей нашего журнала заглянуть в книгу г. Карпова, чтобы убедиться в том, что напугавшие их слова не нашего изобретения, а принадлежат науке, и что только их собственное, наивное невежество виновато в том, что эти утвержденные в философском языке термины показались им непонятными и странными.