Введение в философию желания

В процессе поиска ответа на вопрос о том, как следует относиться к желанию, в философии сформировались два противоположных ответа: 1) «превозмогать естественное побуждение желания» (Кант), «откладывать исполнение конкретных желаний до надлежащего рассмотрения» (Локк) и 2) «усиливать жизненные инстинкты, подчиняющиеся логосу удовлетворения» (Маркузе), «преображать энергию Желания» (Вышеславцев). В первом случае считается, что человек может и должен научиться управлять своим желанием через овладение определенной психотехникой или через совершенствование разума. Нужно учиться подавлять желание или обходиться без него. Второй путь требует, чтобы желание «преображалось». Нужно усиливать желание, развивать желание, взращивать его, стремясь к снятию противоречия между его предметом и объектом.

Существует три типа отношения к вопросу о познаваемости желания:

а) ценностно-образное, эмоциональное отношение, при котором желание переживается, возводится в культ, мистифицируется, воспринимается как некая непознаваемая объективная составляющая субъективности. (Это характерно, прежде всего, для восточных духовных практик, древнеиндийской, древнекитайской философии.) Кажется, что человек желающий не свободен перед лицом многократно превышающих его «божественных», «космических» или «родовых» сил.

б) рациональное отношение. когда считается, что желание может быть объяснено, познано, рационализировано, во всяком случае, желание не признается тайной. (Этот подход характерен для классической философии и для современной англо-американской философии.) Желание не просто выступает здесь как предмет познавательной активности человека, – желание понимается как то, что существует «для человека» и находится в его полной власти, может и должно контролироваться.

в) философское отношение, которое предполагает рациональное постижение желания как качества целостного человека, как олицетворения целостности вообще, что требует совмещения «эмоционального» и «когнитивного» отношений. Задача такого подхода, с одной стороны, – увидеть в желании универсальную характеристику человеческого существования, признать таинственность желания и его самоценность при допущении принципиальной непознаваемости некоторых «участков» процесса хотения и, с другой стороны, попытаться понять желание, с тем, чтобы определить ответственность человека желающего. При таком отношении признается наличие особой логики желания, сложным и противоречивым образом «вплетенной» в логику культуры и требующей для своего познания использования форм рационального и чувственного познания, а также интуиции.

Итак, философия может говорить и говорит о желании. Другое дело, что рационализация желания действительно связана с целым рядом трудностей. Искушению искать в особенностях объекта ответ на вопрос о сущности желания, только в объекте находить причину и источник возникновения желания, сопутствует не меньший соблазн видеть в желании только «порыв субъекта» (выражение Ж. Лакруа), что приводит в обоих случаях к тому, что феномен либо ускользает от определения, либо становится не отличим от потребности. Сведение желания к объекту (Сократ), либо сведение желания к субъекту (Спиноза) – результат неспособности увидеть в феномене полноценное отношение, все стороны которого равно важны и событийны.

Причина желания. Среди философов нет единодушия в понимании причин возникновения желания; причину желания ищут либо в самом субъекте только, либо в желании видят действие родовых, космических, социальных, божественных сил, полностью детерминирующих волю субъекта. Интересно, что во всех случаях, когда источник желания не совпадает с личностью (т. е. когда думают, что личность, сознание, не имеют к желанию никакого отношения), желание оказывается «бесцельным», и, напротив, став причиной желания, личность награждает его целью; иными словами, благодаря (концепту) личности желание становится осмысленным и смысл порождающим.

Предметизация желания также затруднительна. Чего желает желание? Какова цель желания? Что может привести к его снятию, исчезновению? Если я желаю попасть на Луну, то что является предметом моего желания: сам момент пребывания на планете или то внимание, которым я буду окружена при возвращении? Что станет окончанием моего желания: выход из летательного аппарата на месте приземления или появление такой новой личности, которая смогла добиться того, что ее отправили на Луну? Я сделаю это «для себя» или «для Другого», отношение с которым обретет – при условии осуществления моего желания – новое качество? Очевидно, что объект желания не всегда является его предметом, но случайно ли существование такого различия? Обзору ответов на этот и другие подобные вопросы посвящена данная монография.