Введение в языковедение

Большое значение среди предшественников сравнительно–исторического метода имеют труды М.В. Ломоносова (1711–1765) «Российская грамматика» (1755), Предисловие «О пользе книг церьковных в российском языке» (1757) и неоконченный труд «О сродных языках российскому и о нынешних диалектах», где дана совершенно точная классификация трех групп славянских языков с указанием на большую близость восточных к южным, показаны на ряде слов правильные этимологические соответствия однокорневых славянских и греческих слов, разъяснен вопрос о степени близости русских диалектов и разобщенности немецких, о месте старославянского языка и намечены родственные отношения между языками европейской части индоевропейских языков.

Во исполнение заветов Лейбница Петр I послал плененного под Полтавой шведа Филиппа–Иоганна Страленберга (1676–1750) в Сибирь для изучения народов и языков, что Страленберг и

выполнил. Вернувшись на родину, он издал в 1730 г. сравнительные таблицы языков Северной Европы, Сибири и Северного Кавказа, чем заложил основу генеалогической классификации для многих неиндоевропейских языков, в частности тюркских.

В XVIII в. в России, претворяя в жизнь предначертания Петра I, первые «российские академики» (Гмелин, Лепехин, Паллас и др.) занимались широким и, как это сейчас принято называть, комплексным изучением земель и окраин Российской империи. Они изучали географическое и геологическое строение территорий, климат, недра, народонаселение и в том числе и языки разноплеменного государства.

Это последнее было подытожено в большом переводно–сопоставительном словаре, выпущенном первым изданием в 1786– 1787 гг. Это был первый словарь такого типа, вышедший под названием «Сравнительные словари всех языков и наречий», где путем перевода русских слов на все доступные языки был собран «Каталог языков» на 200 языков Европы и Азии. В 1791 г. было выпущено второе издание этого словаря с присоединением некоторых языков Африки и Америки (всего 272 языка)[ 583 ].

Материалы для переводов в этих словарях собирались как академиками, так и прочими работниками Российской академии, редакторами были академик Паллас и Янкович–де–Мариево, при личном участии Екатерины II. Таким образом, этому словарю придавалось государственное значение.

Второй аналогичный словарь был осуществлен испанским миссионером по имени Лоренсо Эрвас–и–Пандуро, который первым (итальянским) изданием вышел в 1784 г. под названием «Саtalogo delle lingue conosciute notizia della loro affunita e diversita» и вторым (испанским) – в 1800–1805 гг. под названием «Catalogo de las lenguas de las naciones concidas», где в шести томах собрано было свыше 400 языков с некоторыми справками и сведениями о тех или иных языках.

Последним подобным изданием был труд прибалтийских немцев И. X. Аделунга и И.С. Фатера «Mithridates, oder allgemeine Sprachkunde» («Митридат, или Общее языкознание»), выходивший в 1806–1817 гг., где правильная мысль показать различия языков на связном тексте осуществлена на переводе молитвы «Отче наш» на 500 языков; для большинства языков мира – это фантастический искусственный перевод. В этом издании большой интерес представляют комментарии к переводу и грамматические и иные сведения, в частности заметка В. Гумбольдта о баскском языке.

Все эти попытки «каталогизации языков», как бы они ни были наивны, все же принесли большую пользу: они ознакомили с реальными фактами многообразия языков и возможностей сходства и различия языков в пределах тех же слов, что содействовало интересу к сравнительному сопоставлению языков и обогащало фактическую осведомленность в языках.

Однако одни только лексические сопоставления, да еще без наличия какой–либо подлинной исторической теории, не могли привести к нужным научным результатам. Но почва для возникновения сравнительного языковедения была готова.

Нужен был лишь какой–то толчок, который бы подсказал правильные пути сравнения языков и поставил бы нужные цели подобных исследований.

§ 77. СРАВНИТЕЛЬНО–ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД В ЯЗЫКОВЕДЕНИИ

Таким «толчком» оказалось открытие санскрита[ 584 ], литературного языка древней Индии. Почему это «открытие» могло сыграть такую роль? Дело в том, что и в средние века, и в эпоху Возрождения Индия считалась сказочной страной, полной чудес, описанных в старом романе «Александрия». Путешествия в Индию Марко Поло (XIII в.), Афанасия Никитина (XV в.) и оставленные ими описания отнюдь не рассеяли легенды о «стране золота и белых слонов».

Первый, кто заметил сходство индийских слов с итальянскими и латинскими, был Филиппе Сассети, итальянский путешественник XVI в., о чем он сообщил в своих «Письмах из Индии», однако научных выводов из этих публикаций сделано не было.

Вопрос получил правильную постановку лишь во второй половине XVIII в., когда в Калькутте был учрежден институт восточных культур и Вильям Джонз (1746–1794), изучив санскритские рукописи и познакомившись с современными индийскими языками, смог написать: