Введение в когнитивную лингвистику

Человек, определяемый как дурак, постоянно пребывает в радости и веселье, немотивированных с точки зрения большинства людей, но эти его эмоции обладают такой силой, что часто вызывают смех самих окружающих: Дураку всё смех на уме; Дурацкий смех – не смех, а плач; Рад дурак своей масти; Рад дурак, что дуру нашел; Дурак дураку рад; Чужой дурак смех, а свой дурак – стыд. Единственным способом совладать с дураком считается физическая расправа, её дурак побаивается, как и всякий другой человек, хотя и эта мера признаётся как малоэффективная: Умный слова боиться, дурак – плети; Дурака и в алтаре бьют; Дурака бьют, а умный не суйся; Про всех дураков не напасёшься кулаков; Не вольна в дураке и дубинка. Наоборот, паремии закрепляют народный опыт, признающий бесполезность каких-либо мер исправления дурака, его «невписанность» в человеческий стандарт и поэтому особую силу: Над дураками нет старосты; Дураку закон не писан; В дураке и царь не волен; На дурака и мухи не садятся; Лучше слыть озорником, чем дураком; С дураком и найдёшь – не разделишь; От дурака плюнь, да отойди;Ленивого дошлюсь, сонливого добужусь, а с дураком не совладаю; От черта – крестом, от медведя – перстом, от дурака – ничем.

Дурак – это как бы король, правитель наоборот. Дураков и шутов часто использовали как замену в древних ритуалах жертвоприношения. Он своего рода козел отпущения.

Итак, проведённый анализ языкового материала позволяет сделать вывод, что в русской языковой картине мира образ того, кто квалифицируется как дурак, включает следующие характеристики: дурак – это тот, кто своим поведением и интеллектуальной деятельностью нарушает норму, разрушает социальные стереотипы и поэтому оценивается неодобрительно. Быть дураком может быть ситуативно выгодно. В образе дурака также закрепляется представление как о чём-то ненастоящем, игровом. Главным же является непохожесть дурака на всех остальных. Эта непохожесть особого рода: её природа необъяснима и загадочна и потому опасна.

В русской языковой картине мира закреплено и представление о дураке, как о чём-то неизменяющемся, некоем эталоне предела интеллектуального и психического развития: Через дурака перерос, до умницы не дорос. Время перестаёт иметь отношение к тем, кто квалифицируется как дурак: Дураку, что ни время, то и пора; Дурак времени не знает; Дураком родился, дураком и помрёшь. Это обусловливает, в свою очередь, некое завидное положение дурака как существа, связанного с тайной жизни, дурак всегда – дитя малое, поэтому обидеть его – большой грех. Идентификация того, кто назван дураком, с ребёнком, остановившимся в развитии, на наш взгляд, определяет культурно-национальную интерпретацию этого образа. Такая интерпретация нашла закрепление и дальнейшее развитие в авторских текстах русской литературы. В произведениях русских писателей («Идиот» Ф. Достоевского, «Юшка» А. Платонова, «Дурочка» И. Бунина, «Чудик» В. Шукшина и др.) образ дурака символизирует потерянную человеческую суть – безграничное доверие к миру и другим людям, святую неспособность ко Злу. Представление и знание русских о нем покоится на мифологических пластах, в которых преодолевается стандартная ситуация.

ЮРОДИВЫЙ. В советской культуре XX века в один разряд с дураком попали юродивые. Но так было не всегда. В период расцвета христианства на Руси юродство было одним из внутренних аскетических подвигов. Это были подвижники во имя Господа, отказывающиеся от жизненных благ, добровольно принимающие вид безумных. Они шли путем отречения от всех прелестей мира, путем святой христианской жизни. Под личиной юродства человек часто совершал гражданские подвиги, обличая несправедливость, говоря правду в глаза сильным мира сего.