Введение в лингвофольклористику: учебное пособие

Если налицо нетождественность обиходно-диалектной и устно-поэтической речи, бытующей на одной и той же территории, то возникает вопрос – каков же характер этого несовпадения? «Язык этих песен, по существу, обычный разговорный; но благодаря параллелизму, повторам или более или менее строго выдержанной пятислоговой строфе, он отличается от повседневного разговорного языка; это «язык напевный»…» [Невский 1972: 14]. Языковая основа песни – диалект (разговорная речь), а отмеченные специфические черты – совокупность поэтических приёмов. Это наблюдение характерно не только для языка песен айнов, но приложимо и к фольклору других народов. В частности отмечают, что язык гриотской поэзии (Мали) в целом совпадает с разговорным языком, но включает в себя также большое количество языковых единиц, которые отсутствуют в разговорном языке и образуют в своей совокупности выразительные средства гриотско-поэтического стиля. Языковые единицы этого стиля строятся на базе разговорного языка. Они понятны всем носителям языка, но не употребляются в обыденной речи и тем самым образуют «отдельный стилистический регистр языка» [Журинский 1977: 150]. И здесь основа – диалектная, а отличия – в выразительных средствах. А как же «чисто языковые» различия?

Помимо диалекта как основы есть «в языковом материале разных жанров устной народной словесности комплиментарные средства речевого выражения». Это инодиалектные элементы, этнографизмы, историзмы, архаические словоформы и выражения – «внесинхронносистемный местно-диалектный остаток» [Гельгардт 1977: 12]. И.А. Оссовецкий доказательно утверждает, что черт, свойственных только языку фольклора, немного [Оссовецкий 1979: 205]. Здесь стоит повторить сказанное: специфические черты устно-поэтической речи только на первый взгляд кажутся специфическими, на деле же генетически, в тенденции, в элементах, они плоть от плоти говора данной местности или типологические черты диалектного языка в целом. Думается, что вывод О.А. Богословской: «…Было бы неверно рассматривать народно-поэтическую и народно-разговорную речь как адекватные. Вместе с тем язык фольклора – особая функционально-стилистическая разновидность данного, местного диалекта» [Богословская 1985: 62] – диалектичен и справедлив.

В приведённых мнениях и наблюдениях исследователей о диалекте как базе языка фольклора и наличии в этом языке отличительных черт обозначились два аспекта вопроса: 1) диалектный генезис народно-поэтической речи и 2) синхронная нетождественность народно-поэтической и обиходно-диалектной речи. И здесь следует обратить внимание на то, что мы понимаем под словом диалект. Если оно синонимично словосочетанию обиходно-бытовая речь, то теоретические трудности с выявлением характера взаимоотношений двух форм речи сохраняются, но если представить, что диалект – это термин родовой по отношению к двум используемым составным терминам обиходно-бытовая речь и устно-поэтическая речь, то всё становится на свои места: объясняются подавляющие черты сходства (тождества) и сравнительно немногочисленные специфические приметы последней.

Исследователи как-то не связывают с фактом своеобразия устно-поэтической речи то обстоятельство, что эта речь сама жанрово дифференцирована, и дифференцирована весьма определённо. В своё время К.С. Аксаков, сравнивая язык и стиль русской былины и сказки, пришёл к выводу: «…Если вглядеться попристальнее, то сейчас увидишь существенную разницу языка и слога песенного и сказочного» [Аксаков 1861: 402]. Жанрово обусловленная нетождественность былинной, лирико-песенной или сказочной речи не даёт нам оснований для объявления их самостоятельными объектами; тогда почему, сравнивая обиходно-бытовую и устно-поэтическую речь, объединённые в одном диалекте как два «регистра», мы последнюю выводим за пределы диалекта и объявляем феноменом наддиалектным?

«Стилистический остаток» в объёме понятия «устно-поэтическая речь», выделенная в результате сравнения его с понятием «обиходно-бытовая речь», как раз и считается некоторыми исследователями собственно языком фольклора. Ср.: «…Язык фольклора обладает идиоматичным набором единиц разного уровня, выходящим далеко за пределы как одной какой-либо частной языковой системы, так и диалектного языка. Этот набор и позволяет трактовать язык фольклора как особую имманентную, замкнутую в себе систему художественного языка, не сопоставимую ни с каким-либо конкретным говором, ни с диалектным языком в целом» [Оссовецкий 1979: 204].