Введение в Новый Завет Том II

Вступительная формула (Иуд 1–2). Проблему литературного жанра и адресатов мы рассмотрим позже. Сейчас отметим, что для Иуды (как и для Павла: Рим 1:6; Кор 1:24) христиане — «призванные» и даже унаследовали традиционное название Израиля — «возлюбленные» Бога (Втор 32:15; 33:5, 26).

Основная часть (Иуд 3:23) обрамлена словами о вере в стихах 3 и 20. В начале основной части (3–4) излагается повод. Автор говорит «возлюбленным» адресатам о «нашем общем спасении» — о том, видимо, которое уже существует, как и в девтеропаулинистском Еф 2:8 (тогда как в письмах Павла спасение еще только обещается в будущем: 1 Фес 5:8–9; 1 Кор 3:15; Рим 5:9–10). Иуд говорит о вере как о традиционном корпусе учений (видимо, доктринальных и этических), «однажды переданном святым», и чувствует себя вправе излагать его. Его планы написать об этом были нарушены появлением неких «нечестивцев (anthrōpoi), обращающих благодать Бога в распутство и отвергающих Господа Иисуса Христа» (Иуд 4)[681]. Полемическое описание аутсайдеров, «вкравшихся» с раздором, появляется уже в Гал 2:4 и станет распространенным в последней трети I века (Деян 20:29; 2 Тим 3:6; 2 Ин 10). Не будем, однако, забывать, что сами они могли считать себя миссионерами, проповедующими благую весть. Некоторые экзегеты считают, что эти противники были учителями, поскольку о них говорится, что они «пастыри самим себе», но из их осуждения в стихе 4 мы мало можем узнать об их учении.

Три примера наказания за неповиновение и их приложение (5–10). Как мы увидим, некоторые экзегеты сомневаются, что Иуд обращено к реальной ситуации. По их мнению, это послание общего характера, которое нужно было применять в случае необходимости. Если же считать, что речь идет о реальной ситуации, то автор, судя по всему, исходит из того, что адресаты понимают ошибочность обличаемого им учения, и пишет лишь о том, как Бог опровергнет его. (Или он недостаточно осведомлен об этих посторонних учениях, чтобы конкретно их называть?[682]) В стихах 5–7 он приводит три примера из израильской традиции, в которых Бог наказал за непослушание. (Вежливо полагая, что читатели знакомы с этими примерами, имеет ли автор в виду иудео–христиан, воспитанных на этой традиции, или языко–христиан, которым об этом рассказали?) Хотя поколение было выведено Господом из Египта[683], в пустыне многие оказались нетвердыми в вере и были поражены смертью до вхождения в Землю Обетованную (Числ 14). Ангелы Божьи покинули свои места на небесах, вожделея по женщинам, и Бог запер их под землей во тьме до Судного дня (1 Ен 10:4–6; главы 12–13)[684]. Содом и Гоморра погрязли в безнравственности и были в наказание сожжены (Быт 19:1–28). После этих трех примеров в Иуд 8–10 мы видим комментарий (стих 8: «так точно будет и с ними…») — экзегетическая структура, которую Эллис (Ellis) и Бокэм считают ключом к композиции Иуд. Хотя здесь возобновляется начатое в стихе 4 осуждение, не совсем понятно, как эти обвинения соотносятся с тремя примерами в стихах 5–7 (может, в обратном порядке?). Эти люди оскверняют свою плоть (как содомиты), отвергают господство (Бога или Христа?) и злословят славы (ангелов?), — видимо, нет смысла выяснять, какие конкретно лжеучения вызвали такую реакцию[685]. В стихах 9–10 самонадеянность «злословящих» противопоставлена скромности архангела Михаила, который не стал злословить, когда дьявол покушался на мертвое тело Моисея, а только укорил его (эта история взята из легенды о Моисее, в которую переросло сообщение о его смерти во Втор 34)[686]. У Климента Александрийского мы находим одно из нескольких ранних свидетельств того, что Иуд заимствовал этот рассказ из «Успения Моисея», апокрифа, позднее утерянного[687].

Еще три примера и полемическое описание нечестивцев (11–13)[688]. Обличая своих противников, автор упоминает трех людей, которым, согласно раввинистической традиции (Авот р. Натана 41.14), «нет места в грядущем мире». Это Каин (в поздних легендах ему вменяли в вину не только убийство; ср. 1 Ин 3:12), Валаам (за плату научил мидианитян склонить Израиль к идолопоклонству; Числ 31:8; Втор 23:5; Ис Нав 24:9–10 и поздние предания[689]) и Корей (взбунтовался против Моисея и Аарона: Числ 16). Затем (стихи 12–13) автор мечет громы и молнии в адрес нечестивцев, о которых он говорил ранее. Он говорит об их зле, о беспочвенности их притязаний и об ожидающем их наказании, но все это очень неконкретно. Самая интересная деталь здесь — растление пиров любви (стих 12), поскольку напоминает о раннехристианских «агапах», связанных с евхаристией и часто служивших предметом споров (1 Кор 11:17–34). Таким образом, складывается впечатление, что «нечестивцы» внедрились в самое сердце общины (или общин), которой адресовано послание.