Введение в Новый Завет Том II

Разработка в последнее время новых методов способствовала усилению интереса к Иуд. Например, Neyrey рассмотрел Иуд в социологическом ракурсе. В античности благополучие группы ставилось выше благополучия индивидов. Neyrey напоминает о модели «патронажа–клиентуры», в которой Бог или Иисус рассматривались бы как небесные бенефакторы, а писатели — как их орудия. Соответственно, нападки на то, что писатели считают благом для группы, воспринимались бы как нападки на Бога.

Значительное внимание также уделяется литературным проблемам и сопоставлению Иуд с нормами греко–римской риторики (например, Charles, Literary 20–29). В своих увещеваниях и предупреждениях автор Иуд использует совещательное красноречие. Есть также элементы красноречия торжественного (хула на оппонентов) и судебного (обвинения). В то же время использование параллелизма и троичных иллюстраций при аргументации напоминает ВЗ.

Если вспомнить классификацию Дайсмана (письма/послания), то к какой категории отнести Иуд? На христианское письмо Иуд похоже больше, чем Иак. В отличие от лаконичных «приветствий» в Иак 1:1, «милость и мир и любовь» из Иуд 2 напоминают «благодать, милость, мир» в 1–2 Тим и 2 Ин. В конце Иак нет ни намека на заключительное приветствие; стихи 24–25 содержат величественную доксологию, сопоставимую с Рим 16:25–27.

Обращение «Двенадцати коленам в рассеянии» в Иак 1:1, возможно, конкретнее, чем «призванным, возлюбленным в Боге Отце и сохраненным для Иисуса Христа» (Иуд 1), которое применимо к любым христианам. Однако содержание Иуд более конкретно определяет ситуацию адресатов. Отсюда сложный вопрос: что в полемике Иуд нужно воспринимать буквально, а что представляет собой традиционный язык? Здесь необходима осторожность, ибо некоторые описания оппонентов могут быть заимствованы из «Успения Моисея», а значительная часть полемики в 2 Петр, в свою очередь, прямо заимствована из Иуд. Вряд ли все эти три автора столкнулись с одной и той же ситуацией, а значит, существовала традиция использования полемических описаний. Значит ли это, что Иуд адресовано всем церквам и не описывает какую‑то конкретную ситуацию, а лишь предупреждает всех об общей опасности, как утверждают многие исследователи? Возможно, не стоит делать таких далеко идущих выводов. Да, в Иуд нет указаний на то, что оно адресовано одной общине, в отличие от многих писем Павла. И все же ситуация, описанная в Иуд 3–4, может быть и реальной. Отметим первоначальные планы автора написать общую проповедь тем христианам, в глазах которых Иуда должен был обладать авторитетом [видимо, тем, кто не потерял связи с материнской церковью (церквами) в Иерусалиме/Палестине, с которой ассоциировалось имя Иуды], нарушенным известием о лжеучении, проникшем в некоторые из этих общин. Конечно, полемическое описание того, сколь плохи оппоненты, может быть традиционным (например, «некие нечестивые люди» в стихе 4, а также 10–13, 16–19), но это еще не значит, что эти люди не были реальными. Что можно сказать об этом опасном учении? Судя по всему, некоторые иудео/языкохристианские церкви, наученные чтить иудейское наследие и моральные нормы (чего можно было ожидать в областях, где Иуда и Иаков обладали наибольшим авторитетом), оказались под воздействием христиан, которые находились под сильным влиянием языческого мира и утверждали, что благовестие освободило верующих от моральных обязательств. Чтобы осудить эти безнравственные идеи, Иуд прибегает к преданиям о попытках соблазнить Израиль или его выдающихся представителей. Если эта реконструкция верна, то, с учетом элементов формата письма в Иуд, есть основания считать, что Иуд по своим особенностям скорее письмо, чем послание.

Авторство, адресаты, место и время написания

Честно говоря, у нас почти нет информации для ответа на эти вопросы — пожалуй, меньше, чем в случае любого другого новозаветного текста.

Авторство. Действительно ли брат Иисуса и Иакова написал это короткое письмо (пусть даже посредством секретаря) или его автором был ученик Иуды или еще более далекий от него человек, просто воспользовавшийся его именем? Аргумент в пользу аутентичности: фигура Иуды была не настолько важна, чтобы подписывать его именем псевдонимное сочинение. Однако этот довод не учитывает важность родственников Иисуса и потомков Иуды в церквах Иерусалима/Палестины. Доказать авторство Иуды невозможно, но можно ли говорить, что оно исключено? Повисает вопрос: есть ли в тексте Иуд однозначные указания против такой атрибуции (скажем, намек на написание за пределами Палестины, где жил Иуда, или на время после его смерти)?