Введение в общую культурно-историческую психологию

Из-за этого Аристотель, горевший желанием оспорить любые достижения Платона, развивает начатое софистами искусство спора и создает шестой Образ Мира – Образ Мира Логики, который может быть противопоставлен одновременно и Образу Мира бытового человеческого мышления, поскольку опирается на формальные законы работы разума в идеальном понимании того, что такое разум, и Математическому Образу мира. Логику можно перевести как законы правильного думания, которые применимы и к математике. Логический Образ науки тоже тяготеет к особому знаковому языку, близкому к математическому. Однако, поскольку исходно он, по своей сути, является лишь составной частью Образа человеческого Ума, он вполне может быть описан на обычном языке. Может – не значит, что так и есть. На протяжении всего своего существования логика стремилась выделиться из живого человеческого ума и стать чем-то полностью самостоятельным и к человеку отношения не имеющим. В крайнем случае предписывающим ему, как надо правильно думать. В силу этого бытовой язык в логике не уместен, и мы вполне можем говорить о логике как о вполне самостоятельном и цельном Образе науки.

Ну и последний, седьмой способ видеть мир и описывать его, на котором я бы хотел остановиться, – это идущий еще от Геродота Исторический Образ Мира и Человека. Исторический Образ Мира занимает в мышлении обычного человека гораздо больше места, чем любой другой из научных Образов. Вероятно, потому, что он описывается обычным языком и отличается качеством, приближающим его к Обычному Образу Мира.

Вот, пожалуй, и все основные Языки-Образы Мира, используемые наукой. Цензура пометила эту часть моего исследования замечанием:

«Читая перечень образов мира, так и хочется вспомнить Бритву Оккама: не умножай число сущностей до бесконечности».

Мне кажется, цензор тут просто сумничал, похвастался эрудицией и, как ощущается, тонко и неуязвимо схамил. Я посвятил целую книгу тому, чтобы выяснить, какие шаги проделал научный метод в своем развитии, а когда наконец в заключении свожу это воедино, мне говорят: это можно бы и опустить. Покороче, пожалуйста, мы торопимся! Естественно, у меня возникает вопрос: что это за способ борьбы – опять нежелание видеть те основания, из которых разворачивалось исследование? Или же это иной прием – сбивание человека с мысли, типа шиканья и дурацких вопросов не по существу, как это частенько делается на защитах диссертаций? Почему я так жестко оцениваю это замечание. Потому что оно обладает повышенно наукообразным видом, а значит, и высокой действенностью, способной срубить любого, хоть мало-мальски в себе не уверенного исследователя. А это чаще всего бывает с людьми, открывающими новое. При этом оно полностью противоречит тому, что должна делать научная критика и вообще наука, ищущая истину.

Я опишу, как я себе представляю настоящую работу научного редактора в отличие от того, что я называю цензурой. Редактор, прежде всего, должен постараться понять, что хочет сказать в своем сочинении исследователь и браться за редактирование только в том случае, если видит возможность для науки или человечества сделать еще хоть какой-то шаг с помощью этой работы. После того как он увидел некое «положительное зерно», он должен помочь выбрать правильные основания, а потом всю работу отслеживать, правильно ли автор поставил задачу, верен ли он заявленному в начале на протяжении всей работы, не отступает ли от собственной логики и не ошибается ли. И если движение идет неверно, то научный редактор должен указать, где автор разошелся с самим собой и в чем ошибка, а если все идет верно, то поддержать автора и помочь ему превзойти себя, сделать шаг за то, что автор увидел сам, как свой предел. А если итоговые выводы окажутся противоречащими действительности, то исследование все же следует признать успешным, потому что благодаря ему удалось приблизиться к основаниям и увидеть их ошибочность.

Собственно говоря, я сейчас всего лишь повторяю Сократа. Внимательный читатель, я уж не говорю о предвзятом читателе, все это уже читал в моей книге. Но раз предвзятый читатель это читал, а я в этом не сомневаюсь, как и не сомневаюсь, что предвзятые читатели не дураки, значит, делая вид, что они ничего не видели и ничего не поняли, они преследуют цели, с моим сочинением никак не связанные. Точнее. Связанные лишь с задачей препятствовать говорить о многих из затронутых мной вопросов.

И это тоже вопрос. Но пусть он пока останется лишь материалом для следующего исследования психологии сообществ.