Введение в прикладную культурно-историческую психологию

Так долгое время было, например, с половыми отношениями. И только благодаря психоанализу они хоть как-то стали изучаться отдельными психологами, да и то в рамках дозволенного. Так до сих пор есть с матерной бранью. Я не встречал ни одного психологического исследования брани, ею занимаются только языковеды, хотя брань – вовсе не вид речи.

Психологи, если только есть возможность выбора между приличиями и исследованием действительности, всегда выбирают приличия. Почему?

Каким-то образом, они важней для психолога, чем поиск истины. Вероятно, потому, что они ведут к его жизненной цели, а действительность и истина – нет.

Как обретаются знания приличий? В сущности – это проявления «хорошего воспитания». И кажется, что воспитание, в значении «хорошего воспитания», есть свойство человека образованного, чуть ли не качество, обретаемое с образованием. Но это как раз пример того, как один слой сознания проявляется в другом.

Воспитание может идти долго, но в общем и целом оно завершается до времени образования, дальше – только редкие вспышки. Этот слой очень ранний. И в нем лишь закладывается понятие о том, что существуют приличия и их можно выбирать. Но выбор, что тебе прилично, а что нет, возможен многократно. И осуществляется он тогда, когда ты меняешь личность, то есть лицо для представления себя обществу.

Вход в научное сообщество, то есть в общество образованных людей, требует очень определенного лица, которое и станет теперь твоим образом жизни до самой отставки. Именно для него ты и выбираешь соответствующие личности.

Что же за приличия должен иметь человек образованный?

Если мы вспомним историю, образование приходит в Россию именно как свет из окна в Европу, прорубленного Петром. В Европе его называли Просвещением, намекая желающим приобщиться, что это свет разума. Поэтому семнадцатый-восемнадцатый века назывались веком Рационализма. Естественная наука той поры без стеснения присвоила себе монополию на владение разумом, отказав в нем врагам – Церкви, которую обвинила в мракобесии, а заодно и всем простым людям, которых поместила, если не в самый адский мрак, то куда-то в Лимбо, в лишенное света чистилище. Простой люд до сих пор считается у людей образованных серым…

Как вы понимаете, картина эта мифологическая, похожая на Дантовскую. Но именно возрожденческие образы и легли в основу мифотворчества Просвещения и того переворота, который был осуществлен Наукой, захватившей Олимп и сбросившей прежних его хозяев в мрачный Тартар.

Старые боги были порождением тьмы и мрака, новые несли свет и разум. Кого должна была выбрать радостная демократическая толпа? Толпа выбрала свободу, равенство, братство и низвергла доселе правящих аристократов в угоду ворам и выжигам. Но у толпы слишком много рук и голов и совсем мало мозгов. Потому, когда ей предлагают на выбор мешок с золотом или мешок с мозгами, она выбирает то, чего ей не хватает…

Воры и пройдохи нового демократического мира выбрали деньги и до сих пор хорошо наживаются. А научная толпа избрала мозги и старательно жует их, считая себя самыми умными. Они даже не заметили, что мозги и разум – это очень разные вещи. А уж предположить после такого, что человек думает не мозгом, не под силу ни одному психологу – ведь тогда придется признать, что их развели, как простаков. Им обещали век разума, а подарили век мозгов и высшей нервной деятельности…

Мозги – это такой же первомиф психологического сообщества, как приличия – первомиф всего общества просветителей или образованных людей. Это – священная корова, которую нельзя трогать, ибо на ней держится мир. Точнее, их мир – мировоззрение.

Если психологи усомнятся в мозге, падет их принадлежность к естественнонаучному сообществу, и они станут изгоями, без гроша за душой. И это их не устраивает: с душой, но без грошей и места в обществе.

Если просветители отменят приличия, они подорвут веру в себя толпы, которая их кормит. А ей они когда-то обещали: не верьте Церкви, не верьте в богов, верьте в нас, верьте в человеческие мозги: мы можем все, что обещали вам церковники, но гораздо лучше. Мы скинем зажравшихся бездельников и займем их места, кухарки будут управлять государствами!..

Они скинули и заняли места тех, кто правил. А кто правил? Аристократы. В переводе с греческого – люди благородные, то есть родовитые, если говорить по-русски. Кто такие родовитые люди, или родовая знать?

Это те, кого знают из рода в род как людей, стоящих у власти. Иначе говоря, это специалисты в управлении, воспитывавшиеся для управления и развивавшие в себе соответствующие качества много поколений подряд. Но это было скрыто от толпы, которой они управляли, от подлого люда, то есть от людей, живших подле замка благородного господина. Как происходит управление, ни подлый люд, ни демократы, рвавшиеся к власти вместе с Наукой, не знали, потому что не видели.