Введение в прикладную культурно-историческую психологию

Поддакивать и играть роль в пьесе, написанной идеологами сообщества, – это важнейшая часть поведения образованных людей. Ярче всего это было видно в советские времена, когда все было доведено до гротеска. Гротеск ушел, но потребность подыгрывать своим осталась, потому что она вневременная, она – из самых начал просветительско-революционного мировоззрения.

Это первая вещь, которую надо осознать и побороть в себе прикладнику, он должен стать выше корпоративных интересов своего сообщества и работать либо на заказчика, либо на истину.

Вторая вещь, которую необходимо рассмотреть, это мифологичность образования. Как любое мировоззрение, образование есть мечта о мире, в котором я хочу жить, и одновременно путь к этому миру сквозь помехи, которые надо преодолеть.

Мир этот идеален, а образованный человек всегда идеалист. Самое малое, он мечтает о том, чтобы мир был разумен, а он в нем правил или хотя бы занимал почетное место, поскольку он умней других. Ни один образованный человек не озадачил себя тем, чтобы понять, что такое разум. Основное понимание сообщества: разум – это то, чем я выгодно отличаюсь от остальных. При этом он сам не замечает, как подменяет понятие «разум» на понятие «умность». И живет именно во втором понятии. Это свойственно даже самым выдающимся представителям научного сообщества.

Что это означает для прикладного психолога? То, что мировоззрение по имени Образование творит мир, во всем подобный, скажем, средневековому или первобытному миру, вот только места в нем будут распределяться вокруг великокняжеского трона по особому достоинству: по умности.

Просто такой мир, где грубая сила, родовитость, даже деньги не имеют значения. На троне сидит великий князь Разум – ясное солнышко, а вокруг все богатыри один другого умнее.

Соответственно, и сам мир строится по законам «разума»…Поскольку, что такое разум, никто не понял, то правила устроения мира определяли сами и сделали их не сложнее метода Декарта. Или законов песочницы.

Во-первых, все должны уважать интеллект. Интеллект – это хорошее и непонятное иностранное слово, которое способно вместить в себя любые понимания разума и ума. Поэтому оно удобно. Так вот, главное правило: мозгов в мире мало, все эти, которые без мозгов, должны ценить интеллект, то есть нас. А то обидимся, бросим вас и уйдем, и останетесь мучиться без голов, поскольку вы все серые и безмозглые и без нас вообще погибли бы!

Мысль о том, что в любом деле должен быть хоть один человек, умеющий думать, точнее, обладающий интеллектом, и что без таких все давно погибло бы или не было бы ничего, очень греет образованных людей с жизненным опытом. Они и в действительности не раз видели, как глупы все вокруг и как гибли хорошие дела, когда съедали того, чьей мыслью эти дела держались.

Образованные люди только не замечают при этом, что съедали все те же интеллектуалы, и означает это, что быть интеллектуалом и уметь думать – не одно и то же. Не замечают они и того, что хорошие дела, которые гибли, в основном связаны с цивилизацией, то есть с тем самым искусственным раем для человеко-машины, который мечтает воплотить научное сообщество.

А при этом вокруг остальные люди живут будто и не замечая этих надуманных катастроф. И им вполне хватает разума для долгой, красивой и спокойной жизни, если только наука и образование не вторгаются в нее, чтобы насильно осчастливить…

То, ради чего живет и сражается человек образованный, по сути, все та же мифологическая мечта о рае на земле. Только о своем рае, не о пустотном рае буддистов, не о рае, где можно вволю пославить Бога христиан, не о зеленом рае с отзывчивыми гуриями изголодавшихся кочевников, а о рае тех, кто слаб, беден, безроден, но умнее всех остальных.

Каждый из образов рая создавался давно и очень простыми людьми, которые хотели сбежать от действительности в мир мечты. Каждый бежал от своей действительности, но мечты всегда были дополнительны, хотя и противоположны ей. В сущности, мечтали о том, чего не хватало для блаженства. В каждую эпоху и в каждой местности не хватало чего-то своего. Чаще всего это было связано с условиями жизни. В Индии бежали от страданий, в Аравии – от зноя и тоски одиночества в пустыне, но вот в Европе семнадцатого-восемнадцатого веков вдруг родилась мечта о том, чтобы жить по уму…

Это очень, очень странная мечта, если мы задумаемся, потому что она нетелесная. И мечтает об этом не тело! Телу нужно избавление от страданий, сады с плодами, фонтаны, сексуальные ласки… Зачем мечтать о разумном устройстве мира и вообще о том, чтобы научиться думать?

Первая мысль: чтобы уничтожить врага и занять его место. Христианство первым заявило нетелесную мечту: оно потребовало рай для душ, где они будут развлекаться только тем, что исключает телесность. И так захватило чуть не полмира! Если уничтожить христианство, то эти полмира перейдут к победителю.