Введение в современное православное богословие

В 381 г. на Втором Вселенском соборе был принят следующий текст, которым признавалась Божественность Святого Духа: «И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки». Точно опираясь на первоначальный текст Символа веры, принятого в Никее и в Константинополе, первоначально Древняя Церковь и с ней все Восточные Церкви учили об исхождении Святого Духа от Бога Отца, согласно Ин 15:26: «Когда же придет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне». С тех пор, как по требованию Генриха II при его коронации Римским императором в Риме (1014) в римскую мессу был включен Никео-Цареградский символ веры, он произносится на Западе в таком варианте: «И в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца и Сына (ex Patre Filioque) исходящаго, Иже со Отцем и Сыном спокланяема и сславима».

Нет сомнения, что в развитие учения об исхождении Святого Духа ех Patre Filioque («от Отца и Сына») внес свой вклад блж. Августин. Поучению Августина, Бог Отец и Бог Сын ниспосылают друг другу Святого Духа. Следовательно, Святой Дух есть взаимный дар Отца Сыну и Сына Отцу. Он есть, будучи их взаимным даром, союз любви, связывающий между собой Отца и Сына[196]. Эта точка зрения, кстати, повлияла на большинство заключительных славословий латинских молитв, которые за римской мессой читаются перед Апостолом: Per Dominum nostrum Jesum Christum, Filium tuum_} Qui tecum vivit et regnat in unitate Spiritus Sancti Deus («Чрез Господа нашего Иисуса Христа, Сына Твоего, живущего и царствующего с Тобой как Бог в единстве Святого Духа»). Для подобного учения блж. Августина в Священном Писании нет никакого явного основания. Такое возможно только при условии, что блж. Августин, развивая учение о Святом Духе, не мыслил внутритринитарно. Напротив, он исходил из того, что Святой Дух есть дар, даяние. Поскольку Он есть дар творению, Он и исходит от Отца и от Сына как Их обоюдный дар[197]. Тем самым впервые в богословии Троицы встречается аксиома (правда, еще не высказанная), что имеется не только отношение между внутритринитарным бытием и действованиями Пресвятой Троицы, направленными вовне, – отношение это усматривает также и восточное богословие, – йодля неговнутритрини-тарное отношение и внетринитарные действования совершенно идентичны.

Блж. Августин, естественно, совершенно не намеревался изменять текст Символа веры. Кроме того, в его богословском мышлении обнаруживаются совсем различные направления. Наряду с только что описанной, новой, если угодно, собственно Августиновой линией, он все еще проводит старую линию, согласно которой Бог Отец должен пониматься как principiumDeitatis («начало Божества»). Чтобы совместить традиционную линию со своей собственной, Августин и предложил учение об исхождении Св. Духа principaliter a Patre et a Filio («преимущественно от Отца и от Сына»). Благодаря этой своей рядоположенной новой линии ему, как кажется, удалось найти решение проблемы, с которой у православного богословия возникли трудности: действительно, восточное богословие не может сказать, в чем состоит отличие рождения единородного Сына от исхождения Святого Духа. Августин учил: главное различие между рождением Сына и исхождением Святого Духа состоит в том, что Сын имеет своей причиной только Отца, тогда как Святой Дух – Отца и Сына.

Впервые упоминание о Filioque expressis verbis мы находим в так называемом Символе св. Афанасия[198], или в Quicumque[199], этом от начала до конца типично западном документе. Это Quicumque, вероятно, происходит из школы блж. Августина в Испании. В § 23 Quicumque о Святом Духе сказано следующее: Spiritus Sanctus а Patre et Filio… pocedens («Дух Святой… исходящий от Отца и Сына»).

После длительного периода отвержения Quicumque на Востоке, он всплыл, начиная с XVII в., в литургических книгах Русской Православной Церкви, а примерно с 1780 г. – ив греческом Часослове[200]. При этом, перенимая Quicumque, Восточная Церковь сделала то, в чем она применительно к Никео-Цареградскому символу веры упрекала Запад, – она изменила текст и устранила «et Filio». Разумеется, здесь речь не идет о решениях Вселенского Собора.