Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение

Гнев Его ужасен, но милость безгранична. Пылая яростью, Он повергает свой народ в убожество, делая его жизнь почти невыносимой, но затем, внезапно, Он снова проявляет сострадание. Мир вокруг становится спокойным и сияющим.

Для Иезекииля существует только выбор между позором греха и величием прощения, третьего не дано. Он — человек крайностей…

Гиперболы, при помощи которых описывается грех, уравновешиваются гиперболическими описаниями спасения. Иезекииль не соглашается с Иеремией, по мнению которого искупление народа начинается с его раскаяния. По мнению же Иезекииля, искупление и покаяние не связаны друг с другом. Иудеи спасаются не потому, что они заслуживают спасения, а только из–за того, что Бог решил сменить гнев на милость

(Wiesel 1987, 167–168, 183–184).

Заканчивая анализ Книги Иезекииля, я хотел бы обратить внимание на один фрагмент, часто понимаемый читателями неверно. В Иез 18 пророк призывает падший Израиль раскаяться и вернуться к соблюдению предписаний Торы. В начале главы помещена пословица (18:2–3), опровергаемая следующим за ней текстом, а заканчивается текст словами о ГОСПОДЕ, желающем жизни, а не смерти народа (ст. 32). Этот текст часто истолковывается неверно, как опровержение пословицы, приведенной во втором стихе. Получается, что, согласно тексту, каждый человек страдает за свои собственные грехи, а не за грехи ближнего, то есть текст говорит об индивидуальной моральной ответственности. Подобное понимание ошибочно, поскольку основано на общечеловеческих моральных принципах, в то время как текст следует воспринимать в узком, весьма специфическом пастырском контексте:

Довольно легко понять, почему считается, что Иез 18, глава, содержащая описание трех типов людей, говорит о «личной ответственности», в то время как сам Иезекииль совершенно не разделяет убеждения, будто нынешнее разрушение является наказанием за грех предшествующих поколений, и моральное состояние каждого из современников его совершенно не волнует. Он говорит об уместности понятия «индивидуальной ответственности» в юридической практике (и даже приводит три гипотетических примера), но в то же время он глубоко убежден, что Яхве не судит каждого человека отдельно, поскольку вопрос, на который пытается ответить текст, звучит иначе, а именно: «Почему кризис общины, всего народа, стал неизбежен?»

Однако ученые никогда не относились к общинному принципу, на котором основан материал Иез 18:1–20, серьезно

(Joyce 1989, 46).

Рассмотренный в узком пастырском контексте, данный текст обретает совершенно иное звучание. В этой главе речь идет о трех поколениях:

Первое поколение, праведное (ст. 5–9)

Второе поколение, нечестивое (ст. 10–13)

Третье поколение, праведное (ст. 14–18)