Введение в Ветхий Завет. Пятикнижие Моисеево

Если страна Израиля символизирует внутренний мир человека, в котором должен царствовать Бог («Царствие Божие внутрь вас есть» – Лук. 17, 21), то число левитских городов напоминает о необходимости разумного служения. Ведь именно тем, кто разумен, Бог умножает разум, а мудрым – мудрость:

…Дает мудрость мудрым и разумение разумным… (Дан. 2, 21)

И, подобно тому как в каждом колене были выделены города для левитов (ст. 2), верующий человек должен стараться везде и всюду «давать место» Богу…

Оставшаяся часть главы посвящена городам для убежища, которые также считались левитскими:

…Выберите себе города, которые были бы у вас городами для убежища, куда мог бы убежать убийца, убивший человека неумышленно;

И будут у вас города сии убежищем от мстителя, чтобы не был умерщвлен убивший, прежде нежели он предстанет пред общество на суд. (Числ. 35, 11–12)

Стремление к «оправданию правого и осуждению виновного» (Втор. 25, 1) – одна из основ Закона Божьего. Убивший неумышленно (בשגגה <би-шгага́> – «по ошибке») не приговаривается к смерти. В то же время он может подвергнуться кровной мести со стороны близких убитого.

Сам факт того, что человек невольно стал убийцей, говорит о каких-то неискупленных грехах, содеянных им прежде (и, возможно, им забытых). Такой невольный убийца должен, спасаясь от мстителей, бежать в ближайший город для убежища – и жить в нем, очищая сердце под руководством левитов. Он не может покинуть этот город ранее смерти первосвященника:

…А по смерти великого священника… возвратится убийца в землю владения своего. (Числ. 35, 28)

Здесь мы видим прообраз прощения грехов через искупительную смерть Первосвященника Нового завета:

И потому он есть ходатай Нового завета, дабы вследствие смерти его, бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное. (Евр. 9, 15)

…Закон оговаривает обстоятельства, при которых убийство признается неумышленным. Он обязывает судей исследовать психологическую подоплеку события, предписывая выяснить, какие взаимоотношения связывали убийцу и убитого:

Если… толкнет его нечаянно, без вражды, или бросит на него что-нибудь без умысла…

…Но он не был врагом его и не желал ему зла,

То общество должно рассудить между убийцею и мстителем за кровь по сим установлениям… (Числ. 35, 22–24)

Как известно, корень деяния – замысел. На Страшном суде будет освещено «скрытое во мраке» и будут обнаружены «сердечные намерения» (I Кор. 4, 5). Поэтому Иисус говорит о гневающемся (т. е. внутренне враждующем), и тем более о выражающем свою ненависть словесно, как о потенциальном убийце (Матф. 5, 21–22).

Что же касается убийцы намеренного, его, во исполнение Шестой Заповеди (Исх. 20, 13), следует предать смерти (ст. 16–19):

…Если кто толкнет кого по ненависти, или с умыслом бросит на него что-нибудь так, что тот умрет,

Или по вражде ударит его рукою так, что тот умрет, то ударившего должно предать смерти: он – убийца; мститель за кровь может умертвить убийцу, лишь только встретит его. (Числ. 35, 20–21)

Итак, разница между убийством умышленным и непреднамеренным – только в замысле, во внутреннем отношении к человеку (ведь и ненавистник не всегда лелеет замысел убийства: он может просто толкнуть или ударить «слишком сильно»…).

Если мститель за кровь не умертвит убийцу, то последний должен предстать пред судом, основывающим приговор на достоверных показаниях:

Если кто убьет человека, то убийцу должно убить по словам свидетелей; но одного свидетеля недостаточно, чтобы осудить на смерть. (Числ. 35, 30)