Введите обвиняемых

– Разрази меня гром! Вы могли породниться с королем!

– Правда, ненадолго.

День стоит ветреный и ясный. Бодрым галопом они возвращаются в Лондон. В другие времена, в другой компании путешествие могло бы быть в радость.

Уже в Уайтхолле, слезая с лошади, он спрашивает себя, кого бы он пожелал в попутчики. Бесс Сеймур?

– Мастер Ризли, вы в состоянии прочесть мои мысли? – спрашивает он.

– Нет.

Зовите-меня удивлен и немного обижен.

– А как вы думаете, может ли прочесть мои мысли архиепископ?

– Вряд ли, сэр.

Он кивает:

– Тем лучше.

Входит императорский посол, на голове – рождественская шляпа.

– Специально ради вас, Томас, – говорит Шапюи. – Хотелось вас осчастливить.

Он садится, велит принести вина. Прислуживает Кристоф.

– Этот головорез у вас на все руки мастер, – замечает посол. – Не он ли пытал мальчишку Марка?

– Прежде всего никакой Марк не мальчишка. А во-вторых, никто его не пытал. По крайней мере, – уточняет он, – не пытал в моем присутствии, по моему приказу, с моего согласия или разрешения, высказанного прямо или косвенно.

– Я гляжу, вы готовитесь к суду, – говорит Шапюи. – Веревка с узелками, угадал? Веревку затягивают на лбу. Грозились выдавить Марку глаза?

Его охватывает гнев.

– Возможно, там, где вы росли, так и делают. Что до меня, то я впервые слышу о таком способе.

– Значит, дыба?

– Будете в суде, сами решите. Мне приходилось видеть людей после дыбы. Не здесь, за границей. Их приносили на руках, а Марк подвижен и гибок, как в дни, когда плясал до упаду.

– Как скажете. – Шапюи доволен, что задел его. – А как поживает ваша королева-еретичка?

– Смела как львица, нравится вам это или нет.

– К тому же горда, но ничего, скоро ее гордость усмирят. И никакая она не львица, а одна из ваших лондонских кошек, что орут по ночам на крышах.

Он вспоминает о черном коте, жившем когда-то у него в доме. Кота звали Марлинспайк. Несколько лет кот рыскал по окрестным помойкам, дрался, отстаивая территорию, пока однажды не исчез, отправившись, как свойственно его племени, на поиски лучшей доли.

– Как вам известно, – говорит Шапюи, – многие придворные наносят визиты принцессе Марии, дабы предложить свои услуги, когда придут новые времена, а они не за горами. И только вы всё сидите сиднем.

Черт подери, думает он, когда мне ездить, я и так разрываюсь на части, сместить королеву Англии – это вам не шутка.

– Надеюсь, принцесса простит мое отсутствие. Я тружусь ради ее блага.

– Теперь вы без труда называете ее «принцессой», – замечает посол. – Разумеется, она будет восстановлена в правах наследования. – Шапюи ждет. – Принцесса Мария надеется, все ее сторонники надеются, император надеется…

– Надежда – великая добродетель, однако посоветуйте ей не принимать гостей без разрешения короля. Или моего.

– Она не может им запретить. Они все ее старые слуги. Посетители стекаются толпами. Грядут новые времена, Томас.

– Король – хороший отец и будет рад примириться с дочерью.

– Его величество мог бы почаще проявлять отцовские чувства.

– Эсташ… – Он замолкает, знаком отпускает Кристофа. – Я знаю, вы старый холостяк. А дети? У вас ведь есть дети? Да не пугайтесь вы так! Мне любопытно. Пора нам узнать друг друга ближе.

Посол рассержен сменой темы:

– В отличие от вас я не путаюсь с женщинами.

– А я бы с радостью принял ребенка в семью. Женщины никогда не пытались навязывать мне детей, а я бы не стал отказываться.

– Возможно, эти дамы хотели поскорее от вас отделаться? – предполагает Шапюи.

Ответ посла заставляет его расхохотаться.

– Что ж, вполне возможно! А теперь, дорогой друг, ужинать.

– Впереди у нас много пиров! – Шапюи сияет. – Как только конкубина умрет, Англия вздохнет спокойно.

Даже узникам Тауэра, как бы горько ни оплакивали они свою судьбу, не сравниться в глубине отчаяния с королем. Днем его величество в тоске бродит по дворцу, являя собой иллюстрацию к Книге Иова. Вечером в сопровождении музыкантов отправляется вниз по Темзе, в гости к Джейн.

У дома Николаса Кэрью, несмотря на все его красоты, есть один существенный недостаток: от реки до него восемь миль. Не слишком удобно для путешествий даже долгими июньскими вечерами, ибо король не желает расставаться с Джейн до самой темноты. Будущую королеву перевозят в Лондон. Толпы любопытных перемещаются вслед за ней в надежде разглядеть неясный силуэт: склоненная шейка, опущенные глаза. Зеваки штурмуют ворота, подсаживают друг друга.

Братья Джейн, желая купить любовь лондонцев, не скупятся на подарки. Пущен слух, что Джейн – истинная благородная англичанка, наша, не то что Анна Болейн, которую многие до сих пор считают француженкой. Однако толпа недоумевает и даже негодует: разве не следует королю жениться на знатной принцессе из дальних стран, вроде Екатерины?

– Джейн прячет деньги в сундук, на случай если король передумает, – рассказывает ему Бесс Сеймур.

– Так надлежит поступать нам всем. Надежно запертый сундук еще никому не помешал.

– А ключ прячет на груди.

– Умно! Кому придет в голову туда сунуться?

Бесс лукаво улыбается.