Вверяю сердце бурям

— Как же, тетушка-старушка. Она вела ишака, а на ишаке ехала ее дочка.

— Дочка?

— Она все говорила «дочка». О, мулла еще молитву прочел. Благодарение богу возгласил, что басмачи не успели сжечь мост. Аллах за то наградит голодранцев-басмачей. А мне и моим людям раздал тумары с молитвой о здоровье. У нас от умиления даже сердце схватило.

— И вы его пропустили? Был же приказ всех подозрительных, переодетых басмачей задерживать, не выпускать из долины.

— То подозрительных, а какой же мулла басмач?.. Наделенный милостями божий человек... Благословил нас и пошел себе.

— Когда? И куда?

— Чуть светало. У муллы еще был посох с набалдашником в виде женщины-рыбы. А куда пошел? На озеро Искандер-Куль пошел...

— Ну теперь ему не уйти. Конечно, куда ему, этому чахлому интеллигентишке, по скалам да по снегу! — воскликнул Георгий Иванович. — Давай команду «по коням!».

Далеко по засугробленному селению разнеслось:

— По коням!

Зазвучала труба горниста. Полк поднялся по тревоге.

Как всегда, в самый нужный момент появился Баба-Калан. Он приехал со своими «чекистами» из Вар-зиминора.

Выслушав всех, он только качал головой. Баба-Калан упорно не верил, что в горах, где снега по стремя всаднику, конники смогут догнать и найти человека, пробирающегося пешком на запад по оврингам и козьим тропам.

Баба-Калан не грел руки у очага. Огромный, в мохнатом полушубке, он стоял в толпе матчинцев-доб-ровольцев и объяснял им, что делать. Он отбирал ходоков, людей крепких, ловких, не боящихся ни ледяных карнизов, ни лавин, ни крутых подъемов.

Баба-Калан пытался узнать, не было ли с Мирзой женщины? Он был почти уверен, что Наргис увезена с гаремом бека. Ведь все говорили, что и эмиссар Мирза уехал с ними. И с ужасом он предполагал, что Наргис погибла под лавиной. Но если в свите бека не было Мирзы, значит, он предупредил их. Баба-Калан сказал:

— Он выбрал наиболее трудную тропу. Не стрелять. Надо взять его живым. И потом среди них — женщина. Мы, большевики, с женщинами не воюем.

— Пусть гора Хазрет-Султан упадет мне на голову, но мы его поймаем. Мы и на воде след лисы найдем.

А теперь стало очевидно, что Наргис жива, что ее увел с собой Мирза, что надо торопиться.

Баба-Калан был весьма высокого мнения о себе. Георгия Ивановича он с собой не взял, считая, что тот не сможет пройти по оврингам Фан-Дарьи и Шинка. А именно туда мог податься, по его расчетам, хитрейший из «муфтахуров» — дармоед и преступник, тихий мулла из каменной мечети.

Встречу с комиссаром Алексеем Ивановичем Баба-Калан назначил в Пянджикенте.

Часть пятая

В ВОДОВОРОТЕ

I

Бесстрашие — порождение духа.

                               Джами

Дым выстрела обратно в дуло не засунешь.

                            Мерген

Чуть брезжит рассвет. Бледнеет восток. И неподвижные силуэты коней, будто вырезанные из черной бумаги, резко выделяются на фоне горизонта. Делегаты Курултая, что состоится в Душанбе, делегаты со всех селений Памира, спят, прикорнув, кто где смог.

Спят еще и бойцы эскадрона. Путь до столицы горной страны неблизок и небезопасен. А караван верблюдов медленно движется, кажется, уже на краю пустыни; далеко за силуэтами коней, — подвижные двугорбые силуэты верблюдов. Лишь часа через два, когда солнце уже обожжет песок пустыни, эскадрон Баба-Калана с делегатами-горцами догонит свой караван, случится, что басмачи нападут (а ночью они не воюют).

События тех дней еще живут в памяти, хоть прошло немало времени и свежие впечатления, казалось бы, могли захлеснуть все, что было.

Когда матчинский бек в панике бегства через снежные перевалы верховьев Зарафшана все-таки вспомнил о супруге халифа и возымел намерение увезти ее с собой, и Мирза по его поручению поспешил за ней в хижину над пропастью, то Наргис там не оказалось. Старуха ясуман только испуганно хихикала: «Птичка упорхнула. За ней пришел твой друг и увез ее на лошади, Тю-тю...»

Да, поэт и летописец Али опередил всех на какие-то полчаса и повез Наргис через вечные снега в долину, ведущую к озеру Искандер-Куль.

Так Наргис не попала в роковой караван матчин-ского бека, погибший под лавиной.

Пять дней тяжелейшего пути привели Наргис и ее верного «рыцаря» к селению Магиан, где уже стоял красноармейский гарнизон.

У первой же полузанесенной снегом каменной хижины Али соскочил с коня, подошел, проваливаясь по колена в сугроб, к всаднице.

Из-за низких каменных оград уже спешили конники в буденовках. Тогда Али вскочил на своего коня и погнал его к оврингу. Подъехавшему командиру Наргис сказала:

— Прошу, не стреляйте в того... Он спас мне жизнь.