Вверяю сердце бурям

На горной площадке находилась мехмонхана, к которой примыкал айван. В мехмонхане, пока не принимая участия в разработке плана по спасению Наргис, доктор Иван Петрович делал операцию раненому белуджу. Его неизменный помощник Алаярбек Даниар-бек был рядом с ним.

Тогда-то у Сахиба Джеляла и комиссара Алексея Ивановича и возник план спасения девушки Наргис, — узнаем мы из горских легенд. Сейчас невозможно восстановить план во всех подробностях. В оставшейся после Али летописи «Счастливые и несчастливые светила, озарявшие сладостью и горечью благородную тропу жизни их величества могущественного эмира», как раз те страницы манускрипта, в которых описывались скитания Сеида Алимхана по каршинским степям, оказались вырванными.

Приходится восстанавливать эпизод переговоров по рассказам людей гор.

Надо сказать, что эмир, возлежа на своих одеялах, в конце тени айвана, только делал вид, что ему безразличны споры и возбужденные разговоры, вызванные появлением Али, Он отлично все слышал и видел.

Пошептавшись о чем-то с Мирзой, молчаливо сидевшим на краешке одеяла у него в ногах, он громко сказал:

— Пойди и спроси!

Согнувшись и не поднимая головы, Мирза робко приблизился к Сахибу Джелялу:

— Их высочество хотят сказать свое слово.

Сахиб Джелял и комиссар вопросительно посмотрели в сторону эмира. Тот понял это как приглашение к разговору. Кряхтя и сопя, он поднялся со своего ложа и важно, не торопясь, подошел.

— Господа,— сказал он,— позвольте нам, властелину и правителю государства, предложить вам совет. Присядем.

Когда все уселись на кошму, сложив ноги по-турецки, эмир важно распорядился:

— Говорите, Мирза!

Мирза вздохнул, пощелкал зернами четок, словно они помогали ему собраться с мыслями.

Его речь сводилась к следующему:

Положение эмира трудное. Большевики осмелились поставить его на порог смерти, за что несут, конечно, ответственность перед всемогущим. Но и положение комиссаров и самого Сахиба Джеляла тоже не лучше. Смерть тоже глядит им в глаза, потому что их окружают тесным кольцом непобедимые воины ислама. Судьба самого Мирзы, да не будет его бахвальством, соединена с судьбой эмира и находится на острие стрелы. Разговор приходится вести о супруге господина эмира — недостойной Наргис. Суд почтенных духовных лиц и казиев Каршинской степи, да будет известно присутствующим, уже присудил девушку Наргис к ташбурану — побиению камнями.

Пренебрегши возмущенными возгласами, Мирза предложил: единственный выход, это отпустить эмира, и вместе с ним его — Мирзу. Тогда комиссары получат от эмира «иджозат-намэ» — разрешение покинуть ущелье и уехать, куда им угодно. Ну, а участь недостойной Наргис решит сам эмир, захочет простит — захочет накажет.

Мирза не стал выслушивать возмущенных протестов и поспешил дополнить предложение эмира:

— Эмир понимает, что ничего даром не делается. Поэтому он хотел бы предложить господину Сахибу Джелялу выкуп в золоте и драгоценностях за свою особу (и за особу Мирзы), Но эмир не делает этого потому, что для Сахиба Джеляла золото — дым от костра в пустыне. Знает эмир и то, что комиссар — столп честности и ни за что не возьмет золото. Значит, нет выхода? — Многозначительно помолчав, Мирза воскликнул: — Недостойная грешница!

В чем дело? Все смотрели вопросительно, но на сухом, мертвенно бледном лице незаметно было движения мысли.

— Что он хочет? Не слушайте его! — воскликнул сидевший чуть в сторонке Али.

— Ох, ох,— сказал, скривив губы в улыбке, Сеид Алимхан, — стыдно нам, стыдно за великого государя, хана Бухары... э-э-э... предлагать выкуп в виде нашей супруги Наргис... за нашу священную персону.

— Недостойно! — пробормотал Мирза.

— Я могу дать той непознанной жене развод,— важно провозгласил эмир, подняв вверх руки.

— Соглашайтесь,— сказал, плача, Али.— Ибо как только Абдукагар узнает, что эмир дал развод жене, ее сразу потащат в степь и...

Эмир простонал:

— И нас постигнет предначертанное... э-э-э...

Эмир почувствовал полное удовлетворение — он озадачил Сахиба Джеляла и комиссара. Прикрыв веками глаза, скорчив постную мину, он принялся благоговейно перебирать четки. Видимо, теперь он мог надеяться на лучшее.

Тогда Мирза решил «подбавить огня в костер размышлений».

— Злой рок непреложен. Эта, нарушившая законы божеские и человеческие, девушка Наргис обречена. Сегодня вечером недостойная прекратит свое существование.

Свои ‘ужас и горе Сахиб Джелял и комиссар всячески старались скрыть. Не то было с Алаярбеком Да-ниарбеком, вышедшим из мехмонханы, которая примыкала к айвану.

Он обернулся к дверям и позвал:

— Доктор-ага, идемте сюда! Вы слышите, что здесь говорят!

Доктор Иван Петрович появился на пороге. Руки с засученными рукавами медицинского халата были в крови.

— Иду, иду! Могу обрадовать: операция закончена. Пуля — вот она! Подлая, басмаческая...

И он протянул вперед руку, на ладони которой лежал кусочек металла.

— А что у вас? Что случилось? Я просил не отрывать меня. Но теперь можно. Сахиб, ваш белудж через недельку будет скакать на своем коне и стрелять так же метко, как и раньше.