Вверх по линии

Он пропал так, как пропадает пламя свечи, когда на него подуют, но в то же самое мгновенье прямо передо мною внезапно появился Сэм, и теперь мы оба стояли в пустом кабинете Гершковича и смотрели друг на друга.

– Что произошло? – спросил я. – Куда это вдруг подевался Гершкович?

– Сейчас полдвенадцатого ночи, – сказал Сэм. – Сверхурочно, сам понимаешь, он не работает. Мы оставили его двумя неделями внизу по линии, когда осуществили свое шунтирование. Нас теперь подхватили, малыш, ветры времени.

– Мы вернулись на две недели в прошлое?

– Мы переместились на две недели вверх по линии, – поправил меня Сэм.

– И еще на полсуток. Вот почему сейчас ночь. Давай теперь побродим по городу.

Мы вышли из здания Службы Времени и поднялись на Третий уровень Нижнего Нового Орлеана. Похоже, у Сэма не было намерения сделать что-либо конкретное. Заглянули в один из ночных баров, где побаловались дюжиной устриц на брата, запивая их парой кружек пива и загадочно подмигивая при этом посетителям. Затем мы вышли на Нижнюю Бурбон-стрит, и только тут я вдруг сообразил, почему именно эту ночь выбрал Сэм для нашей первой экскурсии в прошлое, а поняв это, я ощутил, как защемило от страха у меня в мошонке и как по всему телу выступил обильный пот. Сэм рассмеялся.

– У новичков всегда такая реакция, Джад-малыш, когда в прошлом они подходят к этой точке. Именно здесь и проявляются неудачники.

– Мне придется встретиться с самим собою! – вскричал я.

– Тебе удастся узреть самого себя, – поправил он. – Смотри, будь очень осторожен, чтобы не попадаться самому себе на пути никогда-никогда, ибо тогда для тебя на этом все может и закончиться. Патруль времени пустит тебя в расход, если ты вздумаешь выкинуть такой фокус.

– Предположим, моему более раннему воплощению случится увидеть меня, что тогда?

– Тогда ты уже получил свое. В этом-то и заключается испытание твоей нервной системы, и лучше всего призвать на помощь всю свою силу воли и выдержку. О, вот мы и приехали! Ты узнаешь этого глупого на вид гусака, который, раскрыв рот, шествует по улице?

– Это Джадсон Дэниэль Эллиот третий.

– Верно, дружище! Доводилось ли тебе за всю свою жизнь любоваться зрелищем более глупым, чем это? Ну-ка, скорее в тень, дружок. Назад в тень. Белый человек здесь – редкость, а он, хотя и не очень-то умен, но совсем не слеп.

Мы прижались к стене в тени, и я, ощущая острую боль в нижней части живота, наблюдал за тем, как Джадсон Дэниэль Эллиот третий, едва покинув подземку, доставившую его из Нью-Йорка, бредет по улице ко Дворцу Грез на углу, держа в руке чемоданчик. Я обратил внимание на некоторую дряблость его осанки и деревенскую манеру выворачивать носки при ходьбе. Уши у него показались мне удивительно большими, а правое его плечо было чуть-чуть ниже левого. С виду он был остолоп остолопом, самой что ни на есть неотесанной деревенщиной. Он прошел мимо нас и приостановился перед витриной Дворца Грез, мечтательно уставившись на двух голых красоток, плескавшихся в коньяке. Высунув язык, он облизывал свою верхнюю губу. Он раскачивался на ступнях. Неуверенно потирал свой подбородок. Весь его ум был занят решением вопроса, насколько для него реален шанс раздвинуть ноги одной из этих двоих голых красавиц в этот вечер. Я теперь мог бы сказать ему, что у него весьма неплохие шансы.

Он вошел во Дворец Грез.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил у меня Сэм.

– Растерянно.

– По крайней мере, ты искренен. Это всегда крепко бьет по мозгам, когда новичок впервые уходит вверх по линии и видит самого себя. Ничего, со временем к этому привыкнешь. Ну и каким он тебе показался?

– Полным олухом.

– И это стандартная реакция. Будь к нему снисходителен. Откуда ему знать все то, что теперь стало известно тебе? Ведь он, как-никак, моложе, чем ты.

Сэм при этом тихо рассмеялся. Мне же было совсем не до смеха. Я все еще был ошарашен тем, что увидел, как я же бреду по улице. У меня было такое чувство, будто я стал своим собственным признаком. Гершкович сказал, что это предварительная дезориентация. Да, тут он не ошибся.

– Не беспокойся, – сказал Сэм. – Ты вел себя прекрасно.

Его рука привычным движением проскользнула мне под брюки, и я почувствовал, как он производит некоторую перенастройку моего таймера.

Затем то же самое он сделал и с собой.

– Теперь шунтируемся еще выше по линии, – сказал он.

Он исчез. Я последовал за ним вверх по линии. Через какое-то неуловимое мгновение мы уже снова стояли рядом, на той же самой улице, в то же самое время.

– Двадцать четыре часа до твоего появления в Нью-Орлеане. Один «ты» здесь, а один еще в Нью-Йорке, намеревается отправиться на юг. Ну, как ты себя теперь чувствуешь?

– Противоречиво, – произнес я. – Но пытаюсь свыкнуться с этим.

– Но это еще не все. Теперь давай заглянем ко мне домой.

Он привел меня в свою квартиру. Там никого не было, потому что Сэм на данном отрезке времени был на работе во Дворце Грез. Мы прошли в ванную, и Сэм еще раз произвел настройку моего таймера, на этот раз на тридцать один час вперед.