Вверх по линии

Что он не преминул исполнить. Я же, все еще скрючившись в три погибели, продолжал трястись от страха. Такой сильной оказалась внезапно нахлынувшая на меня реакция на то, что только что произошло. Зауэрабенд исчез, а я, благодаря возникновению парадокса удвоения, наплодил своих двойников и всего за один вечер совершил больше времяпреступлений, чем даже знал их названий, и…

Мне хотелось расплакаться, как ребенку.

Тогда я еще даже не подозревал, что настоящая путаница только начиналась.

50

За одну минуту до двенадцати я взял себя в руки и поднялся наверх, чтобы выполнять обязанности первоначального, аутентичного Джада Эллиота.

Когда я входил в комнату, я еще тешил себя наивной надеждой на то, что все стало на свои места, что Зауэрабенд снова будет в своей постели. Я помолился, чтобы все было восстановлено предпринятыми нашей бригадой энергичными действиями. Но Зауэрабенда в комнате не оказалось.

Означало ли это, что его так и не отыскали?

Совсем необязательно. Возможно, чтобы избежать еще большей путаницы, он вернется на наш маршрут чуть ниже по линии, ну, скажем, поздней ночью или где-то перед рассветом.

Или, может быть, он и возвращен к тому времени, откуда он совершил свой прыжок – примерно за тринадцать минут до полуночи, но мне не удавалось осознать факт его возвращения вследствие какого-то, неизвестного для меня воздействия парадокса транзитного отстранения, удерживавшего меня за пределами этого временного континуума.

Я не знал, что к чему. И даже не хотел знать. Я хотел только одного: чтобы Конрада Зауэрабенда обнаружили и вернули в надлежащее положение в потоке времени до того, как патруль поймет, что происходит, и привлечет меня к ответственности.

О том, чтобы заснуть, не могло быть и речи. В самом жалком виде примостился я на краешке кровати, то и дело поднимаясь, чтобы проверить наличие своих туристов. Гостмэны продолжали спать. Хэггинсы продолжали спать. Так же, как продолжали спать Пальмира и Бильбо с мисс Пистил.

В полтретьего ночи раздался тихий стук. Я мигом вскочил и распахнул дверь.

На пороге стоял еще один Джад Эллиот.

– Ты кто? – угрюмо спросил я.

– Тот же, кто уже был здесь раньше. Тот, кто отправился за подмогой.

Нас, по-моему, за это время больше не стало, верно?

– Вроде нет. – Я вышел вместе с ним в коридор. – Ну? Что же все-таки происходит?

Он был грязным и небритым.

– Я был по горло занят целую неделю. Мы тщательно все прочесали, кверху и книзу по линии.

– Кто это – мы?

– Сначала я отправился к Метаксасу, в 1105 год, точно, как ты велел.

Наша судьба его ужасно разволновала. Что он сделал прежде всего, так это поднял на ноги всех своих слуг, и стал у них выяснять, не объявился ли кто в районе 1105 года, соответствующий описанию Зауэрабенда.

– Вреда от этого никакого, как я полагаю.

– Попытаться же стоило, – согласился со мною мой близнец. – Затем Метаксас спустился в нынешнее время и позвонил Сэму, который прилетел из Нью-Орлеана и приволок с собою Сида Буонокоре. Метаксас также поднял по тревоге Колеттиса, Гомперса, Пластираса, Паппаса – всех византийских курьеров, всю нашу бригаду. Из-за трудностей, связанных с разрывами времени, мы не стали уведомлять об этом никого, кто находится на более раннем чем декабрь 2059 года, базисе нынешнего времени, но и без того нас набралось довольно много. Всю прошлую неделю мы были заняты тем, что перемещались во времени, один год за другим, охотясь на Зауэрабенда, расспрашивая о нем на базарах, выискивая любые намеки на его присутствие.

Я работал по восемнадцать, по двадцать часов в день. Да и остальные были заняты не меньше моего. Это в самом деле замечательно – какую преданность все они проявляют!

– Действительно так, – сказал я. – И какова же все-таки вероятность, что его отыщут?

– Мы полагаем, что он не покинул окрестностей Константинополя, хотя в общем-то ничто ему не мешает спуститься по линии в 2059 год, переправиться в Вену или Москву и уже оттуда снова исчезнуть вверху по линии. Если он не объявится в Византии, мы проверим Турцию, а затем довизантийскую эпоху и только после этого дадим знать другим курьерам в нынешнем времени, чтобы они искали его на всех других маршрутах и…

Он обмяк в полном изнеможении.

– Послушай, – сказал я. – Тебе нужно хотя бы немного отдохнуть.

Почему бы тебе не вернуться в 1105 год и не пожить пару деньков у Метаксаса? А когда отдохнешь, возвращайся сюда и позволь мне присоединиться к поискам. Таким образом мы можем чередоваться до бесконечности. И давай сохраним эту ночь в 1204 году в качестве нашей общей точки отсчета. Когда ты захочешь встретиться со мной, ты прыгнешь в эту ночь, поэтому мы не потеряем связь друг с другом. На это у нас может уйти пара жизней, но мы непременно вернем Зауэрабенда назад, в эту группу, до наступления утра.

– Верно.

– Значит все ясно? Ты проводишь несколько дней, отдыхая на вилле Метаксаса, и возвращаешься сюда через полчаса после момента нашего расставания. После чего отправлюсь я.

– Ясно, – сказал он и стал спускаться, чтобы шунтироваться на улице.