Вверх по спирали

Фараон Яхмос принял братьев, мягко говоря, не в торжественной обстановке и не в тронной зале, как ожидал того Аарон, который никогда не видел дворца и имел свои специфические представления о жизни и быте фараона. Их провели какими-то не сильно светлыми коридорами, и внезапно вместо просторного помещения с шикарным убранством, большого количества слуг и восседающего в парадных одеждах правителя, они очутились в какой-то полутемной и далеко не громадной комнате. Фараон вместе со своим визирем сидел за столом и решал рабочие вопросы наедине с ним. Из слуг рядом с ними не было вообще никого. Вся прислуга стояла в смежном помещении и ждала каких-либо распоряжений. Фараону действительно нужно было обсудить важные вопросы со своим визирем, поэтому он предпочел уединиться с ним в весьма домашней обстановке, чтобы не тратить время и не отвлекаться на присутствие посторонних людей. Делами оба были очень увлечены, и их встреча явно затянулась. Поэтому у фараона не было никакого желания все бросать, подниматься, уходить из уютной комнаты и переоблачаться, как для официального приема, всего лишь для того, чтобы переговорить с двумя еврейскими рабами, которые от него еще и непонятно чего хотели. Он даже не посчитал нужным прицепить себе свою накладную бородку, которую не так давно снял и положил на стол, чтобы она не сковывала его в процессе общения с визирем. Кто такие вообще были для него эти два старых еврея, чтобы он ради них стал сейчас жертвовать своим комфортом? Поэтому, когда братья попали в комнату, Аарон, не сильно разбирающийся в регалиях и знаках отличия, даже не сразу сообразил, кто из этих двоих был фараоном.

Правитель в тот день был явно в добром расположении духа, и это бросалась в глаза, несмотря на то что он не сильно горел желанием любоваться на двух еврейских рабов, да еще и разговаривать с ними в придачу. Но фараону хотелось как можно скорее от них избавиться, поэтому Яхмос не стал даже дожидаться окончания всех приветственных церемоний в их исполнении и сразу же спросил:

– Кто вы и чего вы от меня хотите?

Аарон, который прекрасно помнил, что миссия его конкретно в том, чтобы быть устами своего куда менее красноречивого брата, сразу же вступил в диалог. Он в красках рассказал царю Египетскому, что их к нему послал сам Господь с тем, чтобы он отпустил весь народ Израилев вместе с их женами, детьми и скотом в пустыню на несколько дней, чтобы совершить там праздничное жертвоприношение своему могущественному Богу.

– Чего? – в недоумении, но не громко и не грозно спросил фараон, затем переглянулся со своим визирем, и оба дружно и звонко расхохотались от сделанного им «заманчивого» предложения.

Но Аарон нашел в себе силы, чтобы не стушеваться после первой реакции, которая недвусмысленно дала понять, как правящая верхушка относится к этой затее, и начал более кратко повторять только что сказанное на бис. Но довольно быстро поняв, что рассказ о том же самом, фараон прервал его:

– Старик, а ты действительно, что ли, думаешь, что я тебя с первого раза не услышал?

С этими словами фараон снова переглянулся со своим визирем, и Аарон с Моисеем услышали вторую партию веселого смеха относительно их просьбы.

– Если у вас все, ступайте прочь, – сказал правитель, небрежно отмахнулся от них рукой и повернулся к ним спиной, намереваясь снова сесть за стол и продолжить заниматься государственными делами, которые его волновали намного больше, нежели два безумных старика.

– Но нас к тебе послал сам Господь сынов Израилевых! – не унимался Аарон, но в этот раз ему стоило куда больше усилий не стушеваться и продолжать настаивать. – Он нам сказал, что, если ты нас не отпустишь, он поразит всех язвою и мечом!

– А еще что он вам сказал? – спросил фараон, лениво и неохотно поворачиваясь к обнаглевшим ходокам. – Кто такой мне этот ваш Господь сынов Израилевых, чтобы я его послушал? Он вам что-то говорил? Отлично! Значит, ступайте отсюда прочь и разговаривайте с ним дальше. Мне лично он ничего не говорил. Проваливайте отсюда. Не видите, заняты мы.

– Но он как раз просил нас тебе передать его просьбу. Наверное, поэтому он сам тебе ничего не говорил, – продолжал упираться Аарон, но понимал, что на следующий акт настойчивости его уже не хватит, поскольку колени и без того неимоверно тряслись от страха и перед гневом фараона, и перед гневом Господа за провал порученного задания. – И весь народ наш ждет от тебя позволения отправиться нам всем с семьями в пустыню на несколько дней и уповает на твое великодушие. Не оставь верных рабов твоих твоею милостью, справедливый правитель!