Вверх по течению (СИ)

Модные писатели наперебой осваивали военную тему, даже те из них кто специализировался исключительно на описании взаимоотношений полов, теперь писали о том же но в антураже боевой обстановки. Их справедливо критиковали за незнание предмета (не полового, а боевого), за картон положительных героев, надуманность сюжетов и шараханий общих настроений текстов от унылости до бравурного пафоса, скатывающегося в восторженный идиотизм. Когда нация стоит на пороге выбора «свобода или смерть», то неуловимые полсотни оттенков лирических переживаний становятся просто неуместными, – считал известный в столицах критик.

А вот экономических статей стало в прессе намного меньше и в них стали избегать цифр в абсолютных величинах, в основном напирали на проценты. Зато в ассортименте представлены советы что, как и на чем можно сэкономить. Или заменить. Рекламировались различные экономические печки, в том числе вставные в камин. Я еще подумал, что поздновато отдал поверенному на регистрацию патента «буржуйку» и «булерьян». Опередили меня.

Светская хроника пестрела великосветскими банкетами и раутами со сбором пожертвований на военные нужды. По – прежнему аристократия бросала на алтарь победы санитарные поезда, только уже объединив их в «Общество спасения увечных воинов». Для пополнения бюджета общества ему высочайше разрешили проводить общеимперскую лотерею.

Писали о первом выпуске в империи женщин – фельдшеров. А воинствующим противникам женского интеллектуального труда заявлено, что лучше путь будет в поселке женщина – фельдшер, чем вообще никакого, когда все мужчины – выпускники прямиком отправляются на фронт.

Богатый фермер – конезаводчик, сын которого служил добровольцем в артиллерии, пожертвовал императору сумму достаточную для изготовления пятидюймовой гаубицы с условием, что среди орудийной прислуги будет находиться и его сын. Император дал добро этой инициативе и заявил, что данный патриотический порыв как нельзя лучше олицетворяет дух нации. И повелел сделать надпись на стволе этого орудия «Шавельский конезаводчик». Шестерка мощных лошадей для этого орудия была также преподнесена в дар монарху. Я отметил про себя патриотическую изощренность этого буржуя, который таким образом отводил сына, который служил в полевой артиллерии, от передней линии фронта.

Сообщалось также, что вводится в крупных городах нормирование некоторых продуктов, в основном колониального происхождения виду трудности их доставки в империю в условиях противодействия вражеского флота и ужесточается уголовная ответственность за спекуляцию ими.

Тут принесли ужин. А после него увлекательное чтение пришлось прекратить ввиду того что стемнело, а никакой лампы мне в камеру не принесли. Не положено.

Пришлось засыпать как птичке с закатом солнца.

26

Наконец-то обо мне вспомнили. На следующий день после завтрака в камеру вошел лощеный офицер. Можно даже характеризовать такого как хлыща. Одет с иголочки в выходной пехотный мундир от хорошего портного. Пуговицы позолоченные, которые денщикам драить мелом нет нужды каждое утро. Наград нет. Петлицы лейтенантские. Хорошая стрижка каштановых волос. Щегольские усы и коротенькие бакенбарды. Не ниже мочек ушей. Глаза серые. Точнее – оловянные.

Вошел, огляделся, как бы ни сразу заметив меня валяющегося на кровати. Поднял бровь и делано удивился.

– Фельдфебель, вас разве не учили, что старшего по чину приветствуют стоя?

Я хмыкнул и ответил. Сознаюсь, что хамски и нагло.

– Как увечный воин я имею полное право лежать на кровати даже в присутствии его императорского величества. А не только перед каким-то пехотным лейтенантом. А так как выписки из госпиталя я не получил о выздоровлении, то… Я в полном своем праве. Кстати, не подскажете, когда придет врач или хотя бы фельдшер чтобы сделать мне перевязку, раз уж у вас тут больнички нет.

– Я думаю, этот вопрос решаемый… Но сначала я бы хотел… – недоуменно заговорил офицер.

– Да мне плевать, что вы там хотели, – взорвался я, все же даром не прошло мне одиночество. – Сначала врач, а все остальное потом. Иначе это уже с вашей стороны будет злостное неоказание помощи раненому. И потрудитесь после того как врач уйдет объяснить мне: что все это значит? У вас как раз будет время подготовиться, что вы будете отвечать на вопросы военного прокурора.

– Да вы знаете, кто я? – взвизгнул лейтенант.

– Не нюхавший пороха пехотный лейтенант, окопавшийся в тылу благодаря связям богатого папеньки, – ответил я с сарказмом.

– Да как вы смеете?

– Я смею… – ответил и привстал с койки, чтобы ему были видны мои награды.

Офицер выскочил из камеры.

Хлопнула дверь.

Проскрежетал замок.

Я встал с кровати сел за стол и принялся по второму разу перечитывать газеты. Все равно делать больше нечего. Но, по крайней мере, хоть непонятки эти закончатся быстрее.

Часа через два пришел врач в партикулярном платье, поставил на стол свой потертый кожаный саквояж и попытался сразу снимать с меня повязки.

– А руки кто мыть будет? Ушедшие боги, – прикрикнул я на него.

Тот посмотрел на меня с недоумением.