Вверх по течению

И броня… Все три ее вида надо испытывать. Чистый металл котельный. Броневой лист морской. И сандвич с бетоном. Взвешивать, что легче будет. А то нагрузка на рельсы не резиновая. Обстреливать на полигоне на прочность. Ну и углы рикошета там же испытать. Хотя у врага нет еще противотанковых пушек. Но шрапнель на удар с полукилометра тоже не подарок. Дырку пробьет и туда еще четверть тысячи пуль высыплет пучком. Мало не покажется.

33

До окончания моего лечения в «Олений парк» еще раз приезжал Плотто. И стал причиной моей досрочной выписки.

Привез он с собой неплохой коньяк, редкие в это время года фрукты и изобретателя пистолета — Имрича Гоча, ехидного человечка лет сорока со своеобразным чувством юмора. Тот притащил с собой чемодан всякого разного стрелядла и патронов к ним от пуза.

Бедный мой денщик надрывался с этим чемоданом за нами, пока мы не нашли в лесу глухую полянку для пострелушек за пределами принцева парка.

В чемодане, кроме новенького хромированного пистолета в деревянной колодке, лежал еще его собрат, но уже с потугами на карабин. Ствол в два раза длиннее — сантиметров тридцать с деревянным цевьем, как у охотничьей двустволки, а к ручке цеплялась не кобура, а полноценный приклад. Дуло этого карабина было больше — миллиметров одиннадцать калибром. Грубо разбирался он на три части. Составлялся легко одним щелчком.

На мой невысказанный вопрос изобретатель ответил:

— Я этот ствол из старой военной винтовки делал. Под револьверные патроны с дымарем. Но есть такой же и под новый патрон — тот стреляет лучше. Экстракция четче. Для этого на гильзе пришлось отказаться от ранта и сделать у донца проточку. А это дороже в производстве… Хоть ручном, хоть машинном.

Он поднял суконку, и под ней в чемодане обнаружилась такая же машинка, но с более тонким стволом на восемь миллиметров.

— Этот уже стреляет теми же патронами, что и пистолет.

Ниже разобранного карабина в чемодане лежали коробки с патронами, стопка бумажных мишеней, маленький молоток и коробка гвоздей.

— Ну что? Пока пить не начали — постреляем? — предложил нам конструктор.

Погнали моего денщика развешивать мишени. И пока тот носился с ними по краю поляны, инженер, расстелив на снегу суконку, показал нам полную разборку пистолета. Деревянная коробка с принадлежностями для чистки, похожая на готовальню, лежала отдельно. Все там было — и шомпол, и ершики, отвертка и выколотка, и даже масленка. Это для пистолета. В карабинах все это было упаковано в приклад. Нажимаешь на кнопочку — коробочка в руку выскакивает. От этого медные накладки на тыльной части приклада были только по углам.

— А почему ударно-спусковой механизм у вас не целиком вставляется? — припомнил я, как это было сделано в ТТ. — Удобнее было бы намного. Да и пара инструментов для разборки стала бы лишней.

— А твой приятель маракует немного в нашем деле, — с удивлением сказал Гоч Плотто, заново собирая пистолет.

Что сказать? Сложная машинка. Мелких деталей куча. Далеко не пистолет Макарова. Тот в неполной разборке делится всего на магазин, затвор, рамку и пружину.

— Капризный хоть пистолет? — спросил я, набивая магазин патронами. — Или терпимо? Сколько осечек дает?

— На осечки я его еще не испытывал. Это отдельная песня. А что тебя так это заинтересовало?

Вот так мы и общаемся — он мне тыкает, а я ему выкаю. Хоть и предложил он сразу сам называть друг друга по именам. А мне неудобно: все же мужик в два раза старше меня.

— Да генералы скажут, — привел я убийственный аргумент, — что старый добрый револьвер осечек не дает. И грязи не боится. А тут у вас все детальки внутри притерты, как зеркало.

— Ну, так это для точности, для лучшей работы механизмов, — с апломбом заверили меня.

— Ага, — хмыкнул я. — Не дай ушедшие боги, песчинка попадет — всю вашу автоматику сразу и переклинит. Зазоры между трущимися частями должны больше быть у боевого оружия. С ним по грязи ползать, а не в тире развлекаться. У нас от безотказности оружия жизнь зависит часто.

Щелкнул я затвором, взводя оружие.

— И обойма бы не помешала для ускорения заряжания. Вставил ее в пазы оттянутого затвора, пальцем надавил и все… Секундное дело.

И показал пантомимой как надо.

— Что я тебе говорил? — хмыкнул капитан-лейтенант, продолжая какой-то старый спор. — Мотай на ус.

Патронов триста на четверых мы расстреляли. И на точность, и на скорость. Хромированный пистолет не дал ни одной осечки, чего не сказать о карабинах. Причем револьверные патроны бокового воспламенения осечек не давали, но часто гильзы отказывались вылетать после выстрела.

Пока стреляли, денщик на пеньке спроворил нам импровизированный дастархан. А сам с нашего разрешения пошел с любопытством дожигать оставшиеся патроны.

Плотто поднял серебряный стаканчик и сказал тост:

— Ну, за прогресс в военном деле.

Выпили, закусили чем-то похожим на цитрусы и яблоками.

— Имрич, вы собираетесь дальше совершенствовать ваш пистолет? — спросил я.

— А что тебя, Савва, не устраивает в нем? По мне, так мой пистолет — вершина оружейной мысли.

О как! От скромности мы не умираем. Пусть она умирает в нас. Уважаю…