Вверх тормашками в наоборот-3

Те, кто предпочёл говорить правду и не сгибаться, переставали служить, становились опальными сайнами и выбирали бродяжничество вместо спокойных замков, где царит благостно-лживая тишина и хранятся переписанные начисто летописи и книги, в которых от правды – лишь материал, из которого созданы обложки и страницы.

Когита выбрала правду. Лишилась силы и отправилась бродить дорогами Зеосса, как когда-то делали её предшественники. Зачем ей сила стихий, данная при рождении? Маленькая женщина-любомудр изначально была слабой, зато жажду к знаниям и любовь к правде ни одно отлучение не могут убить. Теперь никто не заставит её склонить голову и повторять ложь, засевшую в переписанных и сочинённых наспех трактатах.

Ночь выдалась холодной и беззвёздной. Сено не очень спасало от протягиваюшего ледяные лапы мороза. Конюшня добротностью не отличалась – сквозило со всех щелей.

Может, беспокойство лошадей, вхрапывающих и подтанцовующих в стойлах, а может, безотчётная тревога, что засела между рёбер, спасла ей жизнь.

Неожиданно захотелось выйти и пробежаться, чтобы согреться. Всё лучше, чем лежать и дрожать от холода. Когита зарыла заплечный мешок поглубже в сено и выбралась из конюшни. Далеко отбежать не успела – небо вспыхнуло белым светом – слишком ярким для молнии.

Глухой удар – и дрогнула земля, порвалась в клочья тишина. Она стояла, запыхавшаяся от бега, и зажимала рот, не давая прорваться немому крику. Там, где стояла конюшня, осталась только глубокая воронка.

«Мои вещи», – мелькнула в голове глупая мысль. Она чудом осталась жива, а думала о жалкой котомке, в которой оставался кусок чёрствого хлеба, чистое бельё да некоторые походные мелочи.

Где-то далеко прозвучало ещё два взрыва, но Когита смотрела и не могла отвести взгляд от живых бело-жёлтых искр, что разлетались в разные стороны от места, где недавно находилась конюшня.

Они прыгали, как блохи. Взрывались в воздухе. Делились на огоньки помельче. Тянулись к постройкам. Вскоре вокруг всё пылало.

Её стихия – огонь. Почти запечатанная, ослабленная из-за изгнания из сайн, но всё же живая, не подавленная до конца.

Кричали люди, выскакивая из домов. Ревел скот. Почти неуправляемая масса, объятая ужасом, не соображающая, что делать.

Маленькая женщина усмиряла огонь – необычный, неестественный и страшный. Металась от дома к дому, кричала, срывая голос, командовала, и её услышали. Не все сошли с ума в этом городишке. Кто посильнее, вставали рядом.

Волоокая лендра с силой воды опустошила колодцы, поднимая в воздух водяные столбы и обрушивая их на горящие постройки. Она погибла, вынося из почти сгоревшей хибары ребёнка, – упала с проломленным черепом, когда обрушилась потолочная балка.

Где-то там, вдали, творилось нечто подобное – Когита была в этом уверена. Она слышала ещё два взрыва. Грязная, вся в саже, с полуистлевшей оборванной одежде, девушка разглядывала покрытые волдырями ладони. Больше у неё ничего не осталось. Люди рассосались, кто куда, тлели и дымились останки построек. Протяжно ревел уцелевший скот. Надо же: в городе, оказывается, так много животных.

– Пойдём, – просипела рядом высокая лендра и поправила всклокоченные зелёно-голубые волосы. Когита не стала спрашивать, куда и зачем. Молча поднялась и поплелась вслед за женщиной. Оказывается, не всё так плохо. Оказывается, когда стучится беда, обязательно находится кто-то, готовый протянуть руку помощи. По крайней мере, она хотела в это верить.

Иста

У неё был собственный замок, и она этим гордилась. Спокойное такое чувство, позволяющее с достоинством вышагивать по улицам Вахрунда.

Не её город, но здесь можно жить и заниматься любимым делом.

– Вы должны помнить, – нудно вещала гардия Эйталлия, – нас – горстка. И мы не самое прочное звено в жизни Зеосса, но кому-то нужно делать шаги вперёд. Непросто – должны вы понять. Не всем придутся по душе ваши изыскания – помните. Однако, жить вчерашним днём – значит застрять и превратиться в замшелые камни.

О, таких речей Иста наслушалась за свою жизнь предостаточно. Им, детям тверди, дан был особый дар: создавать руками новые, невиданные вещи.

– Не используйте магию, – зудела Эйталлия, – разве совсем чуть-чуть. Магией Зеосс не удивить. Негде плюнуть от чудес, но приглядитесь: они не помогают, а тормозят, даны словно намеренно, чтобы не было движения. Кого-то это устраивает, но только не нас!

Однажды Исте открылась правда: их мир был другим когда-то, но потерял всё и переродился. От прошлых открытий почти ничего не осталось – кое-какие крохи, загадочные пятна, о происхождении которых люди старались не задумываться.

«Это было при драконах», – уклончиво отвечали пытливой девчонке.

«Эти вещи создавали драконы», – ставили точку в её желании расспросить и узнать.

«Утраченные знания, которыми владели избранные», – пресекали расспросы.

Даже Эйталлия рубила рукой воздух и недовольно дёргала носом, словно от её любопытства дурно пахло.

– Зачем это тебе, девочка? Создавай своё, не ковыряйся там, где примешь поражение. Подобные раритеты лучше не трогать: никогда не знаешь, чем это может закончиться.