Вверху над миром

— Ты болен или просто хандришь? — поинтересовалась она, отвернувшись к террасе. Он не шелохнулся.

— Дело не в этом, детка! — Голос у него был низкий и такой хриплый, что почти переходил в шепот. — Вовсе я не хандрю! Просто внутри скверно, — он неопределенно провел рукой вдоль туловища.

— Что-то съел? — спросила она.

Подошел Веро с напитком для Торни.

Это поможет. Торни расстроился — вот и все. Мы сбили собаку и слышали, как она визжала, подыхая.

— Кто вел машину?

Веро глянул в ее сторону, но в темноте трудно было рассмотреть его лицо.

— Он сам и вел! Потому-то и расстроился, — раздраженно сказал Веро. Она заметила, что ему не хочется об этом говорить, и промолчала. Но подумала: «Он разрешает этому маньяку водить фургон».

Торни повернулся к Лючите:

— Детка, это было ужасно. Просто собака — да, знаю. Но это жизнь, детка. Жизнь! С каждым криком из нее уходила частичка жизни. А потом она сдохла. Не знаю — когда я подумал, что так вот и со всеми живыми существами, мне стало не по себе.

— Ну да, конечно, — неопределенно сказала Лючита. — Можешь не рассказывать. Возможно, не всегда бывает так скверно. Некоторые люди даже не догадываются, что умирают.

— А может, бывает и хуже, — сказал Веро. — Собака сдохла за пять секунд. Чего еще желать?

— Это неизмеримо! — воскликнул Торни громким шепотом. — Пять секунд или пять лет — вечность! Клянусь тебе, я никогда этого не забуду! — Он запнулся. Лючита воспользовалась паузой и заметила:

— Вечность! Не волнуйся, твоя жизнь кончится раньше.

Торни собирался продолжить, но в тот же миг Веро перебил его:

— Ты уже выпил? Может, долить? — он покосился на бокал Торни, пытаясь определить уровень жидкости. — Да что с тобой? — воскликнул он. — Почему ты не пьешь? Пока не выпьешь, будешь без конца талдычить. Никто не хочет об этом слышать, — последние слова он произнес немного медленнее. — Понял?

Торни кашлянул, выпрямился и выпил.

— По-моему, ты перегрелся на солнце, — сказал ему Веро. — Почему не сядешь?

Торни допил бокал и протянул его за добавкой. Они слушали рев самолета, пролетавшего над головой; когда грохот перешел в гулкое эхо, катившееся дальше по долине, Торни сказал:

— Поставь нового Сесиля Тейлора.[21]

— Дай бокал, — Веро наполнил его вновь, поставил шейкер и вошел внутрь. Лючита с минуту что-то мурлыкала, а затем спросила:

— Что с тобой?

— Устал. Жара была страшная, — из-за растений послышались негромкие звуки музыки.

Вернувшись на террасу, Веро крикнул:

— Торни! Иди и сядь. Или ляг вот тут и задери ноги.

Лючита вошла в кухню. Мануэль и Палома сидели за столом в море флуоресцентного света и разговаривали.

— Buenas noches,[22] — сказали они.

Пепито все еще сидел в ванне, выдавливая из махровой мочалки мыльную пену. Как только Лючита выдернула пробку и вода начала всасываться в канализационную трубу, послышался телефонный звонок.

— Мама, а Веро видел гремучих змей?

— Я спрошу его, — ответила она.

— А игуан?

— Откуда я знаю, что он видел? — Она пыталась вытереть его влажным полотенцем. — Спросишь его завтра. На обратном пути они сбили собаку. Вот и все, что он сказал.

— О! — Пепито был в шоке.

— Машину вел Торни, — быстро пояснила она. — Веро ничего не смог сделать.

— А, — успокоился мальчик. — Веро никогда не переехал бы собаку, правда?

Она пожалела, что упомянула об этом.

— Это был несчастный случай, Пепито. Надевай пижаму.

Когда Пепито, наконец, лег в постель и затих, она вернулась на террасу. Торни лежал на кушетке, слегка покачиваясь и слушая джаз. Как только она подошла, он встал и заговорщицки приложил палец к губам. Взяв Лючиту за руку, Торни отвел ее к парапету.

— Слушай, не входи внутрь. Ему только что сообщили плохую новость. Умерла его мать.

— Мать? — Она минуту помолчала. Потом, пытаясь отцепить его пальцы от своей руки, повернулась к нему и воскликнула: — Почему это я не должна входить? — Она вырвалась и пробежала немного, а затец прошла остаток пути до библиотечной двери шагом. Внутри было темно.

Веро лежал на кушетке, уставившись в потолок и заложив руки за голову. Войдя в комнату, она с трудом смогла его рассмотреть. Он повернулся к ней:

— Торни сказал?

— Да, я сочувствую тебе, Веро, глубоко сочувствую.

— Я просто зашел сюда на пару минут. Хотел побыть один.

— Знаю! — воскликнула она и вдруг неожиданно для себя села и, обняв его обеими руками за голову, поцеловала в лоб и щеки. Потом встала, не проронив больше ни слова, и пошла прочь.

— Вы с Торни ужинайте. Я перехвачу что-нибудь позже.

После этих слов она остановилась и обернулась.

— Ты не говорил, что он останется на ужин, — сказала она громким шепотом. — Почему он не может уйти?

Веро посмотрел на нее так, как ей не нравилось.

— Он болен. Разве ты не видишь? Ему нужно поесть и лечь спать. Он переночует сегодня в маленькой спальне.

— Почему он не может пойти домой? Здесь же недалеко.

— Потому что он понадобится мне здесь рано утром. Она шагнула ближе к кушетке.

— Я не буду с ним ужинать, — заявила она таким же громким шепотом.

Он вскочил, схватил ее запястье, и на миг она застыла.