Вверху над миром

Даже на маленькой террасе с навесом было холодновато: она вошла внутрь. Развалившись на груде подушек, Лючита возилась с папиросной бумагой. В воздухе стоял запах паленой травы, напоминающий кошачий смрад.

— Снаружи зябко, — доложила она.

Лючита подняла глаза.

— Как вас зовут? — спросила она, будто один ребенок другого.

Миссис Слейд замерла:

— Почему…

— В смысле, я услышала, как доктор назвал вас Дэй. И мне стало интересно, как вас звали на самом деле.

Ей стало неловко.

— Меня звали — то есть зовут, — она усмехнулась, — Дезире. Доктору Слейду никогда не нравилось, и поэтому он стал звать меня Дэй. Понимаете? Как бы то ни было, имя Дезире я ненавижу. Она почувствовала, что очень неуклюже объяснила, поскольку девушка, похоже, не поняла.

— Нужно было заставить его звать вас Дезире, — сказала она, глядя прямо перед собой.

— Он бы никогда не согласился, — равнодушно ответила миссис Слейд. Муж сказал, что имя Дэй ей подходит: ведь это же ему к ней обращаться. Вдруг ее охватил физический страх, что-то потянуло с обеих сторон вниз, и ей показалось, будто пол слегка покачнулся. Она стояла, не шевелясь, с колотящимся сердцем.

— У вас здесь бывают землетрясения? — вскоре спросила она, вспомнив о пустоте за балконом.

Лючита была прямее.

— Я ничего не чувствую, — сказала она, поджав колени и обхватив их руками. — А вы?

— Не знаю, — она стояла посреди комнаты в нерешительности, ощущая подступающую волну страха. Лючита внимательно разглядывала ее.

— Наверное, вы устали, — сказала она. — Может, вам лучше отдохнуть?

Миссис Слейд послушно легла на шиншилловое покрывало. Возможно, так удастся пересилить тошноту.

— Я очень напряжена, — пояснила она, лежа.

— Расслабьтесь, — посоветовала Лючита, а затем встала и убавила свет.

Через некоторое время миссис Слейд заговорил вновь:

— Что-то мне и впрямь нездоровится. Только бы не заболеть.

Где-то вне поля ее зрения загорелся разреженный голубой свет, и у нее появилось чувство, будто звучит нескончаемая музыка — бесшумная, но при этом ощутимая: она напоминала хриплые, низкие звуки фисгармонии. Когда миссис Слейд прокашливалась, она слышала себя на фоне этой музыки.

— Сегодня у вас был насыщенный день. Вы побывали в стольких местах. Да еще и не привыкли к такой высоте. Это ужасно. Ненавижу, — говорила Лючита. Она пересыпала измельченные листья в машинку и свернула новую сигарету.

Вскоре миссис Слейд села и окинула взглядом комнату.

— Малярия. Может, у меня малярия, вы не думаете? Я чувствую себя очень скверно. Кошмарно, — ее вновь охватил страх, выворачивавший все внутренности.

— Малярия — это пустяки, — бесстрастно сказала Лючита. — Просто примете пару таблеток.

Миссис Слейд вновь легла.

— Так сильно, — услышала она свой голос, закрыв глаза. Затем она почти с наслаждением провалилась в мир неразличимых колышущихся вещей, где слова были неслышны, а цвета обретали фактуру. Что-то расцветало и взрывалось. Далеко уплыв вдоль береговой линии своего сознания, она вскрикнула:

— Мне холодно!

Лючита быстро к ней подошла и прижала ладонь ко лбу миссис Слейд.

— Нет у вас никакой малярии, — сказала она, а затем укрыла ее еще одним легким меховым покрывалом. У нее в мозгу промелькнула мысль, что если она подойдет к миссис Слейд слишком близко, то может перенести заразу к Пепито.

— Вам нужен врач, — неуверенно сказала она. — Только придется дождаться возвращения Веро. Он знает, как зовут врача, — потом Лючита рассмеялась. — Я с ума сошла! Ваш муж — вот кто ваш врач!

Миссис Слейд слышала ее слова, но по отдельности: каждое из них служило отправной точкой для новой мысли, для чего-то совершенно иного. Перед ней развертывался огромный роман: в декорации она узнала зловещее искажение настоящего пейзажа за стенами квартиры. Местность была заполнена людьми, но лиц она не видела. Время от времени, с регулярностью невралгических болей, ее охватывала уверенность в том, что лица принадлежали неведомой расе чудовищ. Она очутилась в будущем, когда они уже перестанут прятаться.

Миссис Слейд негромко вздохнула. Лючита с тревогой подняла голову.

— Я включу музыку, — сказала она. Веро говорил ей: «Пожалуйста, не трогай магнитофон и проигрыватель. Я настроил их так, как мне нужно». Но она все равно включила магнитофон: африканские барабаны — резкие, с идеальным ритмом и бесконечными повторами. Затем вернулась к своим занятиям. Минута за минутой звучали точные ритмические рисунки. Он произнес еще одну фразу, которая показалась ей странной: «Если не вернусь к полуночи, пусть миссис Слейд переночует у нас. Постели ей в нашей старой комнате». Лючита надеялась, что он вернется раньше. Как скверно: хотя у нее и есть своя комната, она обязана уступить ее незнакомке.

Пейзаж расслаивался, крошась. Дэй вновь выпрямилась и оглядела комнату. Лючита заметила ее движение и подняла глаза:

— Вам что-нибудь принести? Горячего чая? Холодной колы?

Миссис Слейд наблюдала, как комната превращается в студень: противоположная стена подрагивал и мерцала, точно поверхность холодца.

— Холодной колы, — неразборчиво, без интонации повторила она. — Холодной колы.