Вверху над миром

Он не знает, куда пытается попасть: хочет лишь уйти от кровати как можно дальше. Сон, оставленный там, был настолько жуток, что он даже не в силах его вспомнить. Но, возможно, и это часть сна, — думает он, и волосы становятся у него дыбом, — этот неизменный безмолвный дом с людьми, подстерегающими его где-то внутри. Какое это имеет значение во сне? Нападай, ломай мебель, визжи. Пусть они мечутся по комнатам.

Он задерживает дыхание и снова прислушивается. Лягушки. Вдалеке брешет пес. Теперь он знает, что хочет выбраться из дома. Он снова начинает двигаться, но уже не столь осмотрительно, и упирается прямо в стул. Стараясь держаться как можно дальше от патио, он пробирается к противоположной стене. В дальнем конце одной из комнат он, возможно, отыщет дверь, которая ведет во двор. Когда его протянутая ладонь касается шторы, пальцы ощупывают материю до самого конца; он чуть-чуть отдергивает штору и шагает за ее складки. Окно — высоко и забрано решеткой. Но звезды волнуют его. «Они по-прежнему на месте», — думает он. В тот же миг приступ страха заставляет его обернуться и заглянуть в комнату за спиной. На время забыв о страхе, он просто прокладывал себе путь. Он вспомнил: все началось с кошмара. И теперь снова им оборачивается. Он ждет сигналов преображения, и поскольку тишина и темнота комнаты остаются неизменными, он вдруг осознает, что и тишина, и темнота — не полные. Слышится шелест листьев, колышимых слабым ветерком в патио, а неяркий свет звезд, проникающий в дверь либо окно, порой помогает определить размеры и даже форму стола или стула. В эту минуту он убеждается в том, что бодрствует, что подошвы его босых ног действительно соприкасаются с мягкими ковриками и ледяным кафелем: это — поверхности доставляющие переменчивые ощущения. «Но что это за мир? — думает он. — И сколько в нем еще комнат?»

Оштукатуренная стена, вдоль которой он ощупью пробирается, заканчивается гладкой деревянной колонной. В следующую комнату поступает немного больше света из патио, и он слышит снаружи сверчка. Акустические свойства меняются, и он смотрит вверх. Эта комната — выше других; в потемках ему даже мерещится в дальнем конце балкон.

Оказывается, что в большой комнате нет двери, ведущей в следующую. Он прослеживает взглядом кривую сводчатого прохода в патио. Подходит ближе; порыв ветерка приносит запах растительности, и этот аромат тревожит его. Дабы избежать его воздействия, он заставляет себя шагнуть вперед через сводчатый проход и выглянуть наружу. Чуть дальше в кустах за аркадой висит небольшой фонарь, скрытый колышущимися листьями. Слева — широкая лестница, ведущая наверх. По-прежнему не слышно ничего, кроме лягушек, квакающих вдалеке хором, да сухого стрекота нескольких сверчков в патио. Он быстро пересекает угол закрытой галереи и начинает подъем. Ступени — из гладкого камня, с неглубокими выемками по центру, где они вытерлись от ходьбы.

Теперь он слышит голос. Похоже, тот перелетает из одной комнаты в другую где-то далеко в противоположном конце дома.

— Да, — говорит голос.

Потом не слышно ничего. Он молча продолжает подъем. Отсюда, сверху, патио выглядит таким ясе, сводчатый балкон протянулся налево и прямо. Звезды виднее: их не скрывают ветки.

Он устремляется к ближайшей открытой двери и входит в нее. В патио он был бы заметен. Он полагает, что, скорее всего, найдет выход из дома в одной из комнат здесь наверху. Этот этаж намного сложнее. Комнаты лишь частично обставлены, и вдоль стен стоят деревянные ящики и груды коробок. В первых двух комнатах висит тяжелый запах застарелой пыли. Третья заставляет его резко остановиться: оттуда тянет чем-то живым. Он неуверенно движется дальше. Внезапно перед ним, у самого правого глаза, возникает какой-то предмет. Он отступает и поднимает глаза. Это скульптура, которая смутно высится над ним. Он чувствует, что вот-вот потеряет равновесие, и делает шаг вбок, сгибаясь в три погибели, чтобы обойти статую. Он вытягивает перед собой руку, ладонь ударяется обо что-то холодное и очень гладкое, и в этот миг в комнате раздается громкий звук.

В последующей тишине он вначале прислушивается, но ничего не слышит. Он даже не спрашивает себя, что же произошло — что вызвало этот звук. Снова прислушивается, но опять ничего не слышит. Прислушиваясь, он привыкает к своему окружению: он стоит перед большим фортепьяно, склонив голову и глядя вниз. Но теперь он уже что-то слышит. Сначала он не столько услышал, сколько почувствовал это под ногами — словно глухой удар. Затем в патио к стрекоту сверчков и шуму ветра в листве прибавляется легкое шевеление.

Они поднимаются по ступеням, не обращая внимания на шум собственных шагов. Он стоит и ждет. Неожиданно комната заливается светом, будто он с огромной высоты глянул вниз на отчетливый черно-белый ландшафт клавиатуры.