Ввысь

— Беовульф, наверное. — Я сделала большой глоток. — Он в буквальном смысле убил дракона и оторвал руку чудищу — пришлось драться голыми руками, потому что меч не мог разрубить кожу. Но еще есть Ташенамани, которая убила великого воина по имени Кастер, и Конан-киммериец, что сражался в те давние времена, когда еще не было письменности.

— Да, они все были крутыми. — Бим подмигнул. — То есть… я о них раньше даже не слышал. Но уверен, они были крутыми. Ну, пойду попью.

Он покраснел и отошел, оставив меня в недоумении. Что за…

Он со мной флиртовал, ошеломленно поняла я. Вернее, пытался.

Может такое быть? То есть, он, конечно, и правда симпатичный, так почему бы ему…

Я снова посмотрела на Бима и, похоже, как раз поймала его в тот момент, когда он залился румянцем. Скад! Это было самое странное, что случилось со мной с начала обучения в летной школе, а я ведь по утрам болтала со слизнем.

Меня посещали мысли о парнях, но жизнь оставляла не слишком много времени для романтики. В последний раз намек возник, когда мне было восемь лет и я подарила Ригу отличный топор, который смастерила из камня и палки. Впрочем, на следующей неделе я решила, что Риг мерзкий. Ну, мне было всего восемь.

Я вскочила на ноги.

— Э-э, Бим? — Он снова посмотрел на меня. — Ты когда-нибудь слышал об Одиссее?

— Нет.

— Это древний герой, который сражался в величайшей войне на Земле — Троянской войне. Говорят, у него был такой мощный лук, что, кроме него, натянуть тетиву мог только великан. Знаешь… волосы у Одиссея были синие.

— Правда?

— Это довольно круто.

Я тут же села, сделав большой глоток из фляжки.

Нормально? Нормально ведь?

Что бы сказали Сунь Цзы или Беовульф насчет флирта с симпатичными парнями? Может, посоветовали бы поделиться с ними черепами врагов в знак расположения?

Меня наполняли тепло и слащавость (в хорошем смысле), пока я не заметила Говнюка. Он наблюдал за мной с другого конца класса. Я одарила его свирепым взглядом.

Он демонстративно отвернулся к Недду и Артуро:

— Наверное, не стоит ждать настоящей чести от дочери Зина Найтшейда.

На меня словно вылили ушат ледяной воды.

— Кого? — переспросил Недд. — Погоди, кто она?

— Ты его знаешь, — сказал Говнюк достаточно громко, чтобы было слышно всем. — Позывной — Охотник. Трус «Альты».

В классе воцарилась тишина. Я почувствовала, как все взгляды обратились ко мне. Как он узнал? Кто ему рассказал?

Я встала. Скад, похоже, даже Киммалин знала, кто такой Охотник. Фляжка выпала у нее из пальцев и ударилась о пол. Вода разлилась, но она не заметила.

— Кто? — переспросила Заря. — Что случился?

Мне хотелось сбежать. Спрятаться. Скрыться от всех этих глаз. Но я не побегу.

— Мой отец не трус, — сказала я.

— Прошу прощения, — отозвался Говнюк. — Я только цитирую официальную версию.

Он уставился на меня с высокомерным видом. Так и хотелось ему врезать. Я поймала себя на том, что покраснела сначала от смущения, а потом и от гнева.

Не надо было смущаться. Почти всю жизнь я прожила с этим грузом и привыкла к подобным взглядам и шепоту за спиной. Я ведь не стыжусь отца? Так какая разница, если о нем узнают остальные? Ну и пусть. Да пожалуйста. Я рада быть дочерью Охотника.

Просто… было так хорошо идти своим путем и не стоять ни в чьей тени.

От этой мысли появилось ощущение, будто я предаю отца, и это разозлило меня еще больше.

— Представляешь, она живет в пещере, — добавил Говнюк. — Каждый вечер таскается туда. Операторы лифтов рассказали, что все время видят, как она бредет по пустоши, потому что ей не…

Он прервался на полуслове — в класс вошел Кобб с дымящейся чашкой кофе в руке. Кобб сразу обратил внимание на меня, потом посмотрел на Говнюка.

— Марш по местам! — гаркнул он. — Сегодня еще есть чем заняться. Бзик, ты фляжку обронила?

Киммалин очнулась и подобрала фляжку. Все без единого слова забрались в кабины. В какой-то момент вскоре после того, как мы вернулись к тренировке со светокопьями, я заметила, что Кобб мрачно смотрит на меня. Его взгляд словно говорил: «Рано или поздно это должно было случиться, курсант. Ты сдаешься?»

Ни за что.

Однако всю тренировку мне было тошно.

***

Пару часов спустя я покинула женскую уборную, набрав фляжки. Двое новых полицейских проводили меня до дверей и, убедившись, что я ухожу, как обычно, потеряли ко мне интерес.

Я плелась по территории базы, раздраженная, злая и одинокая. Вместо того чтобы свернуть в сторону пещеры, я пошла по дорожке, огибающей учебный корпус. Тем путем, что вел мимо столовой.

Через окно я увидела, как остальные сидят за металлическим столом — болтают, смеются, спорят. Сегодня они даже уломали Говнюка присоединиться к ним — редкая радость для плебеев, обычно он сразу уезжал к частному лифту. Недд говорил, на таком можно спуститься в нижние пещеры меньше чем за пятнадцать минут.

И вот он сидит тут, наслаждаясь тем, что для меня под запретом, после того как швырнул на общий суд мой секрет, словно пригоршню просроченных пайков. Я его ненавидела. В тот миг я в какой-то степени их всех ненавидела. И почти ненавидела отца.