Вы и Ваш друг Рэкс

Сперва мы склонны были объяснять все возрастом: попробовали давать собаке ежедневно по два-три раза пирамеин (пирамидон с кофеином). Пес повеселел. Факт — старческое! — решили мы. Однако пирамеин принес лишь временное улучшение, и когда слабость, вялость стали повторяться изо дня в день, причем вместе с температурой, которую можно было определить по учащенному дыханию, усиливалась и жажда, а соответственно этому падал аппетит и сокращались жизненные проявления собаки, мы встревожились, и я созвонился по телефону с одним видным знакомым специалистом ветеринарии. (Воспользоваться услугами добрейшего Анатолия Игнатьевича Грабя-Мурашко, как прежде, мы уже не могли: он лежал в могиле).

Бегло осмотрев собаку и узнав об ее возрасте, мой ученый знакомец сразу же поинтересовался, нет ли у нее где-либо опухоли. Опухоль у Джекки имелась. Года два назад покойный Анатолий Игнатьевич как-то, поглаживая собаку, нащупал своими чуткими пальцами у Джекки на шее катающееся затвердение величиной с голубиное яйцо. Опасности, по его заключению, она не представляла. «Это блуждающая железа, — объяснил он нам. — Если будет мешать, можно ее вылущить». Но Джекки она не мешала, и мы скоро забыли и думать про нее.

Теперь она оказалась уже с куриное яйцо, если не больше.

— Надо на рентген.

Утром я привез Джекки в ветполиклинику. С нею было связано много воспоминаний, и, когда врачи стали осматривать Джекки, у меня невольно вырвалось:

— Две моих собаки окончили свою жизнь в этой больнице. Не хотел бы, чтоб и третья тоже…

И действительно, в этих стенах трижды оперировали дога Джери, пытаясь спасти его от неумолимого рака, и, увы, тщетно. Сюда же однажды весной привез я Снукки; она уже не держалась на ногах, — все тот же рак душил ее; в то майское утро я в последний раз видел ее в живых… Неужели же у Джекки тоже рак? Что скажут врачи?

Джекки поставили на стол. Сам он не смог запрыгнуть, пришлось подсаживать. Пес немного сопротивлялся, и я нервничал за него. Еще в такси я заметил, что он слегка застонал, когда я сжал ему грудь, пытаясь подсадить, и теперь я боялся лишний раз прикоснуться к нему, неосторожным движением причинить боль.

Пока настраивали аппарат, врачи продолжали ощупывать и выслушивать пациента, переговариваясь между собой.

— Перебои сердца…

— Да и легкие не совсем… Похоже на эмфизему.

Эмфизему я уже знал. Незадолго до этого от нее погиб Казан. Правда, он был старше Джекки.

Заработал рентген. Стало тихо, только слышалось пыхтение собаки. Начали с шеи. Опухоль просвечивалась, затемнений в ней не было. Потом в зеленое светящееся окно вошли сердце, легкие.

— Э-э… видите?

— Да…

— И тут тоже… Везде!

Я прислушивался к репликам, стараясь понять их смысл, и тянул шею, чтобы тоже рассмотреть.

Показали мне:

— Видите?

На легких явственно выделялись круглые темные пятна, каждое величиной с медный пятак. Одно, близ сердца, было особенно темным, почти черным в середине, и сливалось с соседним.

Выключили аппарат, зажгли свет.

Диагноз был совершенно неожиданным для меня: туберкулез.

В первый момент я испытал нечто вроде потрясения. Туберкулез у Джекки… с чего? Всю жизнь собака прожила в сухой светлой квартире, нормально питалась, бывала на свежем воздухе, играла, бегала… Откуда взяться туберкулезу? Нет, нет, я никак не мог согласиться с этим. Врачи убеждали меня.

— Очажки… видели же сами! Каждый может дать вспышку, вроде нынешней. Характерная картина. На боку не лежит?

— Нет, лежит, но стонет.

Мне показали даже книгу и в ней рентгеновский снимок с легких овчарки, больной туберкулезом. Картина, действительно, была очень похожая.

— Ну, хорошо, — не успокаивался я. — Если у Джекки туберкулез, то как все же он мог заполучить его?

Профессор, присутствовавший при этой беседе и осмотре Джекки, высказал предположение о наследственности. Джекки родился в 1945 году. Сука-мать росла и формировалась в военные годы, когда условия содержания были трудными; это могло отразиться на организме, ослабить его сопротивляемость.

— Сейчас усиление заболевания туберкулезом, — говорил профессор, а остальные почтительно внимали ему. — Болеет крупный рогатый скот… Даже куры. У собак — вообще бывает часто.

Туберкулез мог возникнуть и на почве простуды. Здесь был особенный простор для размышлений.

Джекки заболел после нашего приезда с Юга. Около двух месяцев он жил один с кошками, под наблюдением соседки-домовницы. Приехав, мы застали в доме холодище. Наша домовница целыми днями держала подполье открытым; было уже начало зимы, а в окнах еще не вставлены вторые рамы, половики содраны, пол холодный. Правда, Джекки отнюдь не был неженкой, и я сам не переносил хлипких собак, привыкших сидеть на диване; но — кто его знает…

Жена призналась, что как-то дала Джекки большой ком мороженой конины. Мог и он сыграть свою роль. Вспомните, как часто разгоряченный человек наживает, сильнейшее воспаление легких или даже что-нибудь похуже, выпив кружку холодного пива.