Вы хотели войны? Вы ее получите!

Яна остановилась, чутьем поняла, что о ней разговор.

Тихий, усталый голос Петра:

– Да, нормальная она девчонка. Ну, беда такая у нее. Помочь надо оклематься…

– Беда, беда! Вечно ты кого-то жалеешь! Меня бы пожалел! Посмотри, какие у меня руки, не то, что у нее!

Яна прислонилась спиной к стене, зная, что не уйдет, пока не выслушает все, что думает о ней гостеприимная хозяйка.

– Да не надо целовать мои руки. Поздно уже! Лучше ее руки посмотри, может, все исколотые. Ты ж понимаешь, что у них с головой не все в порядке. Вдруг у нее ломка. Вот, куда она на ночь поперлась? Я за детей боюсь, Петя. Вдруг в голове что-то переклинит, возьмет – и зарежет ночью.

– Ну, ты совсем уже…

* * *

Яна подавила вздох, посмотрела на свои обруганные руки и остро пожалела, что не отдалась течению и не уплыла за тридевять… деревень. Нашлись бы люди добрые – и одежонку дали голой девчонке, и накормили бедолагу.

Иван сидел за столом, тупо смотрел в мерцающий экран телевизора. Увидев Яну, он встрепенулся и даже частично протрезвел.

– О, Яночка! А я уж собрался тебя искать.

– Что-то не видно, – устало ответила она.

– У тебя мокрые волосы… – размягченным голосом сообщил он. – Где ты была?

– Принимала ванну.

– Цивильно у них! Давай останемся… – Иван с самой искренней любовью, на которую только способен выпивший русский парень, посмотрел на Яну.

Яна промолчала, Иван вздохнул и, взяв ее за руку, повел в гостевую комнату, где уже была расстелена кровать. Иван плюхнулся у стены, а Яна улеглась с края.

– Петька на рыбалку зовет с утра, – сонным голосом пробормотал Иван. – Пойдем?

– Пойдем.

Яна повернулась на другой бок, давая понять, что разговор исчерпан.

А Ивану таинства луны были до лампочки. Его «небо» было потолком, в него он и устремил свой затухающий взгляд, перед которым все мелькала круговерть ярчайших красок деревенской мечты-красоты.

– Корова – голландская, гуси – хохляцкие, овцы – швейцарские, свиньи – эт-то немецкие, а петух – патриот, – пробормотал он в потолок и заснул.

* * *

Яна лежала с открытыми глазами. Огромный деревенский дом, в котором, казалось, как чудо, витали счастье, любовь и тепло единых душ, живущих чисто, непорочно и открыто, вдруг превратился в одночасье в душный склеп, домовину… Чужие люди, чужая, унылая жизнь и – чужой человек, который храпит рядом, на огромной нелепой кровати, вырубленной из векового дуба. Как девочка Маша из детской сказки, которая попала в медвежью избу… Яна тихо встала, подошла к окну. Ей снова показалось, что на луну вновь наползает силуэт волчицы. Решение пришло скоро, как облегчение от глотка свежего воздуха. Она надела кроссовки, взяла свою дорожную сумку, на цыпочках вышла из комнаты.

* * *

Вера тоже никак не могла заснуть. В доме наркоманка, какой тут сон! Удружил бравый командир, друг, называется… Совсем ума у мужиков нет! Что у нас тут – наркологический диспансер?! И вдруг Вера явственно услышала, как скрипнула дверь гостевой комнаты. Нет, не показалось!

Она птицей выскочила из постели, стремительно кинулась к двери, в последнее мгновение, удержавшись, чтоб не распахнуть ее настежь. Сквозь приоткрытую дверь увидела, как ночная пришелица вышла в коридор и направилась к детской комнате. Вера подалась вперед, чтобы задушить, порвать в клочья негодяйку, если она лишь дотронется до дверей детской. Но, ускорив шаг, гостья прошла прямо к выходу. Вера перевела дух. Хорошо, что сдержалась, не выдала себя. Яна тихо закрыла за собой дверь. Выждав, Вера, как была в ночной рубашке, на цыпочках пошла за ней. Сердце стучало, она просто сгорала от любопытства: что еще затеяла тайно куда-то собравшая странная гостья…

* * *

Яна вышла во двор и тоже облегченно вздохнула. Если б кто-то проснулся и увидел ее, начались бы лицемерные, нудные, омерзительные попытки ее остановить. И тогда б ей пришлось посылать всех в откровенно грубой форме. Пес тихо тявкнул, уже привык, потрусил к Яне. Она погладила, почесала за ухом, он благодарно завилял хвостом.

– Прощай, Душман! – сказала тихо и вышла за ворота.

Вера проводила ее стылым, недобрым взглядом, босоногой выскочила во двор и заперла дверь на засов.

– Скатертью дорожка…

* * *

Вернувшись в дом, Вера, кляня себя за непростительную оплошность, тут же заглянула в детскую комнату, подошла к спящим детям, поправила одеяла, начиная с младшего, потом долго смотрела на их улыбающиеся во сне безгрешные чистые личики.

«Пришла, как волчица, и ушла, как волчица», – подумала она, со спокойной душой укладываясь под бок мужу.

* * *

А Яна, простившая негостеприимный чуждый мир, уже вышла на дорогу. Несколько машин с горящими фарами пронеслись мимо, обдав ветром. Она вновь голосовала, понимая, что в этой заброшенной дыре, у черта на куличках, глухой ночью, ни один нормальный водила не остановит машину непонятно что тут делающей в такой час девчонке. Неожиданно затормозил «КамАЗ», огромный, как динозавр. Шофер открыл дверцу, глянул оценивающе:

– Путешествуешь? Почем услуги?

– Какие услуги? – опешила Яна.

– Чего придуриваешься? Ты что – не плечевая?

– Проваливай, дурак! – Яна тут же ушла в сторону от дороги.