Вы — партизаны

— Он возьмет тебя, моя глупышка, обязательно возьмет. Посадит в лодку и повезет.

— Почему он не посадит меня на пароход?

— Но у него нет парохода, а есть только лодка.

— А почему у него нет парохода?

— Когда-нибудь, — сказала женщина, — у нас обязательно будут свои пароходы.

На середине улицы встретились дядя Хюсен и отец Агрона. Закурили. Старик — свою трубку, а отец Агрона затянулся дымом сигареты.

Дядя Хюсен был, как всегда, молчалив. Сейчас его занимала одна неожиданная мысль: он не мог понять, рад он случившемуся или нет. Как старый моряк, он был привязан к морю, хотя оно и доставляло ему больше неприятностей, чем радостей. Он любил пароходы, и очень переживал, когда видел их гибель.

Сегодня впервые за свою жизнь дядя Хюсен радовался гибели парохода. Свои мысли он и поведал отцу Агрона, а тот сразу согласился:

— Верно. Это общий праздник! Ведь мы с тобой тоже немного потрудились для этого фейерверка, а?

Оба сдержанно улыбнулись: совсем недавно им пришлось попотеть, устраивая с кузнецом и другими товарищами завал на улице — на пути машин из тюрьмы.

— Как там сейчас в горах? — тихо спросил дядюшка Хюсен.

И оба мужчины стали суровыми: они думали о своих сыновьях — о Триме и об Агроне. Ведь сейчас они там, на горном перевале.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Что же в это время происходило на перевале?

Два плана, две операции перекрестились тут, в одной точке, на мосту через реку.

Мы знаем, как был сорван план капитана и все против его воли вернулось к первоначально назначенному времени: к часу ночи машины с заключенными, миновав горный перевал, подходили к мосту над бурной рекой…

Свой план был у партизан и городского антифашистского подполья. И тут надо сказать, что коммунисты с самого начала знали о замыслах итальянских фашистов. Черный пароход еще был за горизонтом, еще не увидел его Агрон и другие жители маленького городка, но уже получил шифрованную телеграмму капитан карабинеров, стал думать, как лучше выполнить приказ… Он разработал план операции. Скоро этот план стал известен: народные мстители маленького городка были связаны с партизанским движением всей Албании, у которого была надежная агентура во вражеском стане.

Партизанский отряд, как только горы погрузились в темноту, вышел к перевалу и тут же разделился на две группы: одна заняла позиции в полукилометре от моста, ближе к морю, и во главе ее был командир отряда, другая во главе с Агимом, испытанным во многих боях партизаном, залегла сразу за мостом, который был быстро заминирован, и конец бикфордова шнура, придавленный камнем, лежал рядом с дядей Брахо, лучшим минером в отряде, — до прихода оккупантов он работал подрывником в шахте.

Уже в двенадцать часов двадцать минут ночи на горном перевале все было готово.

Не знали партизаны, не знали Трим и Кристать, которые в это время, поставив мину, плыли к берегу, какая угроза нависла над их замыслом: капитан карабинеров переменил время — его операция пройдет на два часа раньше… Нам известно, как действовали заключенный из камеры № 10, кузнец и его товарищи в городе.

2

И вот двенадцать часов пятьдесят минут.

В это время группа Трима уже соединилась с партизанами, занявшими позиции за мостом.

Агрон лежит рядом с пулеметчиком и в руках его лента, набитая пулями.

Дрита сидит на большом камне рядом с доктором, и в руках ее сумка с медикаментами и бинтами.

В это время по горной дороге, ведущей к перевалу, едет повозка мусорщика, в ней кузнец и Петрит — только что их пропустили жандармы…

В это время первая машина с заключенными и охраной приближается к мосту.

Медленно текут минуты…

Проезжает мост первая машина…

Вторая…

Третья…

На мост медленно въезжает четвертая, последняя, машина, в кабине которой рядом с шофером сидит унтер-офицер.

Командир партизанского отряда, Трим, капитан карабинеров сидящий рядом с шофером в кабине первой машины, смотрят на часы — бегут секундные стрелки.

Час ночи…

Оглушительный взрыв сотрясает окрестности.

Дорога, рассекая горы, идет к морю, виден город, виден пароход, охваченный пламенем.

Второй взрыв — очевидно, вода хлынула в котельную, и котел взорвался.

Пароход, как бы прогнувшись в центре, погружается в воду.

— Ура-а! — не выдерживает Трим.

— Ура-а! — кричит Агрон.

Кричат другие партизаны.

Командир смотрит на мост: в чем дело? Почему медлит дядя Брахо?

А в руке дяди Брахо зажигалка с язычком пламени. Но не может он поджечь шнур: на середине моста была четвертая машина. Но вот и она миновала последние метры деревянного настила.

3

…И сейчас же пламя побежало по бикфордову шнуру.

Через минуту взрыв поднял мост и развалил его пополам. Доски, балки, перекладины, смешавшись с пылью, камнями и брызгами воды, с треском и грохотом разлетелись в разные стороны.

— Пулеметчик! — скомандовал командир. — Очередь перед первой машиной! Метра за три! Осторожно! В кузове наши!

Пулеметная очередь резанула воздух, и пули легли на дорогу, взбив фонтанчики пыли перед первой машиной.

— Тормози, черт! — взвыл капитан.

Он видел взрыв парохода, он слышал взрыв сзади — он все понял…