Вы — партизаны

В сутолоке, гомоне, выкриках мало кто услышал приглушенный взрыв, прозвучавший где-то в горах…

…Взрыв корабля поднял с постелей всех приютских ребят. Не сговариваясь, они кинулись к окнам и успели увидеть, как ненавистный пароход, на котором их собирались отправить в Италию, погружается в море.

Ребята кричали:

— Слава храбрецам!

— Смерть фашистам!

— Слава героям! — пискнул самый маленький мальчик.

— Скажи лучше — партизанам! — поправил его кто-то из старших.

— Хорошо! Пусть партизанам! — согласился малыш.

— А где Петрит? — спросил вдруг кто-то.

Ребята обступили черноволосого:

— Где Петрит?

— Этой ночью, — сказал темноволосый, — Петрит ушел к партизанам.

Что тут началось!

— Мы тоже хотим в партизаны! — слышались голоса со всех сторон.

— Правильно! Что мы, хуже Петрита?

— А оружие где возьмем?

Темноволосый, к которому были обращены взгляды ребят, на миг представил лицо Петрита. «Трудно ему было, наверное!» — подумал мальчик и тут же вообразил себе потрясающую картину: Петрит, подобно прославленному сказочному герою Дьердю Элез Алия, ударил палицей пароход. От этого страшного удара корабль покачнулся, искривился и стал опускаться в море. Словно чудище морское, выпустил он в предсмертных судорогах пламя изо рта — хотел испепелить смельчака. Но Петрит не растерялся, поднял еще раз палицу, как когда-то славный Дьердь Элез Алия поднял булаву, и метнул ее в морское чудище. При этом крикнул он с такой силой, что закачались горы. Страшно стало грозному директору, надзирателю Джовани и хитрому капитану. Вмиг все трое превратились в мышей.

Темноволосый — он был великий фантазер — закрыл поплотнее глаза, боясь, что эта прекрасная картина может исчезнуть. И опять появился перед ним Петрит. Теперь он был верхом на великолепном белом скакуне, который громко заржал и, как через бревно, перемахнул через высокую стену приюта, потому что ворота были слишком маленькими для этого сказочного коня. Разбежались в страхе карабинеры, а директор заперся в своем кабинете и дрожал там, как собака, вымокшая под дождем.

— А оружие откуда возьмем? — вернул темноволосого к действительности чей-то вопрос.

— Оружие? — медленно приходя в себя, переспросил он. — Об этом мы поговорим с Петритом или с его товарищами. Они обязательно дадут о себе знать. Так мне и велел сказать вам Петрит, когда уходил к партизанам.

Послышались грубые голоса: директор и надзиратели пришли в себя и сейчас пытались уложить воспитанников в постели. Но никто не уходил от окон, несмотря на крики директора, несмотря на угрозы надзирателей. Ребята стояли у окон и смотрели на море. Сейчас они чувствовали свою силу.

Первым сдался директор. Он погасил свет в коридоре и закрылся в своем кабинете. Один. Обессиленный и разбитый. Достав телефонную книжку, он набрал номер телефона капитана, но безрезультатно: на другом конце провода никто не брал трубку. Директор положил книжку на место, зажег сигарету и сел в свое любимое черное кресло. Но и в нем сейчас он чувствовал себя неуютно. Через минуту директор вскочил и потушил лампу, ведь в освещенные окна очень удобно стрелять. Затем попробовал дверь: кажется, закрыта хорошо. Он медленно вернулся к столу и опустился в кресло.

Одиночество терзало господина директора. Он решил было подняться и пойти к детям: может быть, удастся поговорить по душам? Но страх остановил его. С того самого момента, когда его воспитанники открыто продемонстрировали ненависть и презрение к нему и капитану карабинеров, он разуверился в своих педагогических способностях. «Что скажет начальство, когда узнает обо всем? — Этот вопрос не выходил у него из головы. — Наденут офицерскую форму и пошлют на фронт?»

Последнее особенно пугало господина директора. И Джовани исчез куда-то. Все вдвоем было бы легче. Вдвоем в лагере врагов…

…Город по-прежнему был освещен и по-праздничному взволнован.

Мать Агрона вместе с матерью Дриты смотрели на море.

— Выросли наши ребятки! — тихо сказала мать Агрона.

— Что ты! Они еще совсем дети! — возразила ей мать Дриты с некоторым беспокойством.

— Но они там, с Тримом!

— Дядюшка Хюсен сказал, что они в безопасности. — И больше, чтобы успокоить себя, женщина добавила: — Трим не совершает необдуманных поступков. Нет! Он не станет их там держать. Вероятно, куда-нибудь отослал в надежное место.

Но в душе обе женщины понимали, что и Агрон, и Дрита причастны к событиям этой ночи. И гордились этим.

Бабушка Агрона и его младшая сестренка внимательно слушали их, но в разговор не вступали.

— Море съело пароход? — спросила малышка очень серьезно.

— Оно съело его, моя девочка, — приласкала ее мать Дриты.

— А пароход не появится снова?

— Нет, не появится!

— Как хорошо!

— Да, уж конечно, хорошо, моя крошка! Очень хорошо!

— Они не увезут детей в Италию?

— Нет, не увезут. Ничего с ними не будет.

— Почему с ними ничего не будет?

— Потому что парохода больше нет.

— Но кто убил пароход? — не отставала девочка.

— Партизаны! — на этот раз охотно ответила мать Дриты.

— Вот здорово! — Девочка подумала немного и опять спросила: — А папа сможет взять меня в море на своем пароходе?