"Вы просто не знаете, куда смотреть". Часть третья: "День очищения"

— Чужаки, — сказал выступающий. — Не все согласны, что они должны быть очищены. Мнения разделились.

— Из-за чего?

— Мир изменился, — вступила в разговор относительно молодая, то есть, надо полагать, тридцати шести лет от роду, женщина. — Восемнадцать лет назад мы могли обойтись без чужаков. Но сейчас… Наш доктор — чужак. Наша учительница — чужачка. Наш электрик, наш сантехник, наш полицейский… Да что там, в руководстве завода и то чужаки! Очистим их — и что? Ладно, учительница теперь понадобится не скоро, но доктор? Как быть с доктором?

— Вы думаете, мы не слышали этого восемнадцать лет назад? — желчно возразил ей семидесятидвухлетний старик. — Или тридцать шесть, или пятьдесят четыре? Каждый раз одно и то же: «Ах, мир изменился! Ах, как же мы без чужаков!» А вот так! Поте́рпите! Как мы терпели! А потом придут новые. Новый доктор, новый электрик, новый полицейский… А что до Завода — то не наша забота. Директор разберётся, не сомневайтесь. Как разобрались его отец, дед и прадед.

— Что-то он не очень разбирался, пока чужаки не пришли, — сказал незнакомый мужчина в рабочем комбинезоне, — еле концы с концами сводили, вспомните. Склады забиты, сбыта ноль, зарплат на еду не хватает… Директор тогда только речи толкал о терпении и добродетели. А ими семью не накормишь!

— С чужаками завод заработал, факт, — согласился первый оратор, — но это не отменяет Очищения. Оно важнее сиюминутных интересов.

— Покупать еду не сиюминутный интерес, а вполне себе ежедневный!

— Господь управит!

— Детей тоже он накормит? Аки птиц небесных, что не жнут и не сеют?

— Не кощунствуйте!

Собрание начало превращаться в обычный для такого формата дискуссии чаячий базар, но пастор, дав всем прокричаться, вернул его в конструктивное русло:

— Хватит, не надо спорить. Я вижу, что проблема есть. И проблема эта не чужаки, а отсутствие единства. Очищение — дело каждого.

Все разом замолчали и внимательно слушают. Как он там говорил? Все равны перед богом? Ну-ну. Чьё-то слово всегда последнее.

— Мы все равны пред Господом нашим, — повторил мою мысль пастор, — и я не могу вам указывать. Но, как рядовой член общины, хочу сказать следующее — не будьте маловерами. Мы привыкли к чужакам, они полезны, многие кажутся незаменимыми — и это отчасти так. Ведь если бы мы могли их заменить, то зачем бы они нам понадобились? Но вы забываете об одном — грядёт Очищение. И даже если мы не тронем чужаков, то окажут ли они нам такую же любезность? У чужаков уже возникают вопросы. Полицейский везде суёт свой нос, учительница достаточно сведуща в арифметике, чтобы подсчитать учеников, электрик задаёт ненужные вопросы… С Заводом проблем пока нет, но я вас уверяю, тамошние чужаки менее всего руководствуются интересами города. Им нужны наши руки, чтобы набить свои карманы, и только. Помните, полезный чужак — всё равно чужак. Не надо бояться. Чужаков вокруг целый мир, и, когда они понадобятся, то придут сами. Будет и новый доктор, и новый электрик, и новый бармен тоже будет. Я же верно сужу, Роберт? Нам понадобится новый бармен?

— Смотрите, как бы вам не понадобился новый город, — сказал я.

***

— Как прогулялся, босс? — спросила Швабра.

Она переоделась в джинсы и рубашку, смыла макияж и домывает посуду.

— Познавательно, — коротко ответил я.

— Они такие говнюки, как я думаю?

— Хуже.

— Не, — засомневалась девушка, — это вряд ли. Хуже, чем я о них думаю, быть просто невозможно. От такой концентрации мерзости они бы сколлапсировали в чёрную дыру. Точнее дырку. В заднице.

Не знаю, каких именно авторитетных заявлений ждал Полусладкий Пастор от гипотетического Инквизитора, но я вряд ли оправдал его ожидания. Мне нет до них дела, и лучше бы им не иметь дел до меня. Если они этим разочарованы — их проблемы.

Заебисьман пришёл до вечернего открытия, но я уже давно не обращаю внимания на эти мелкие формальности. Каждый, кому приспичит выпить, заваливается в бар, не думая, что нам тоже надо иногда отдыхать.

— Пива? — спросил я, зная ответ.

— Да, налейте стаканчик. И можно… поговорить с вашей уборщицей?

— Если вы не будете делать ей неприличных предложений в рабочее время.

— Исключительно деловой вопрос.

— Сейчас позову, — я заглянул в подсобку и поманил пальцем расставляющую посуду Швабру.

— Барышня, — спросил Заебисьман, — простите за интимный вопрос, но чью кровь вы подсунули вместо своей?

— С чего вы… Не понимаю, о чём речь, — ощетинилась девушка.

— Ой, я вас умоляю, давайте не будем делать из этого драму. Ничего вам за это не будет, нам просто надо знать. В научных, так сказать, целях.

— Идите к чёрту, — фыркнула Швабра, — медосмотр для школьников, из школы меня выперли, а значит, никому я больше ничего не должна. И вообще ничего я не подсовывала, не докажете.

— Доказать было бы несложно, — вздохнул Заебисьман, — потому что кровь в вашем образце принадлежит местному уроженцу. А вы, извините, не он. Но мы же ни в чём вас не обвиняем, вы нам действительно ничего не должны. Просто скажите, кто дал вам свою кровь, и я от вас отстану.

— С чего вы взяли, что я не местная? — взвилась Швабра.