Вы, разумеется, шуьтье, мистер Фейнман

- Теперь переверни их.

Я перевернул, обе. Опять одна смотрит ладонью вверх, а другая вниз, - а он так ничего и не замечает, потому что все время пристально вглядывается только в одну - не дрожит ли она. Так что фокус у меня не удался.

В конце концов, после всех этих расспросов, он опять становится дружелюбным и, просияв, говорит:

- Я вижу, у тебя степень доктора философии, Дик. Где ты учился?

- В МТИ и в Принстоне. А где учились вы?

- В Йеле и в Лондоне. Что изучал, Дик?

- Физику. А вы?

- Медицину.

- По-вашему, это - медицина?

- Разумеется. А по-твоему, что? Ладно, ступай вон туда и подожди меня пять минут.

Я снова усаживаюсь на скамью, и один из сидящих в очереди, пододвигается ко мне и говорит:

- Ничего себе! Ты у него двадцать пять минут проторчал! Другим и пяти хватало!

- Угу.

- Эй, - продолжает он, - а хочешь знать, как одурачить психиатра? Все что нужно, это ногти грызть, вот так.

- Так чего же ты их не грызешь?

- Ну, - говорит он, - мне охота в армии послужить!

- Хочешь одурачить психиатра? - говорю я. - Скажи ему именно это!

Проходит какое-то время и меня призывают к другому столу, с другим психиатром. Первый был довольно молод и простодушен на вид, а этот сед и важен, он у них явно старший. Я решаю, что теперь все, наконец, прояснится, но, как бы там ни было, изображать дружелюбие не собираюсь.

Психиатр просматривает мои бумаги, сооружает на лице улыбку и говорит:

- Привет, Дик. Я вижу, ты во время войны работал в Лос-Аламосе.

- Да.

- Там ведь когда-то мужская школа была, верно?

- Верно.

- А из многих зданий она состояла?

- Из немногих.

Техника та же самая - три вопроса, четвертый резко от них отличается.

- Ты говорил, что у тебя в голове раздаются голоса. Будь добр, расскажи о них.

- Это происходит очень редко - когда мне приходится внимательно слушать человека, говорящего с иностранным акцентом. Потом, засыпая, я отчетливо слышу его голос. Первый такой случай произошел, когда я учился в МТИ. Я услышал, как голос профессора Вальярты произносит: «Бу-бу-бу электрическое пыле». А второй во время войны, в Чикаго, там профессор Теллер объяснял мне, как работает атомная бомба. И, поскольку меня интересуют любые странные явления, я задумался о том, почему голоса эти я слышу так ясно, а точно воспроизвести их не могу… А что, разве такое не случается время от времени с любым человеком?

Психиатр прикрыл ладонью лицо, однако я видел сквозь его пальцы, что он улыбается (на мой вопрос он не ответил)

Затем психиатр сменил тему:

- Ты сказал, что иногда разговариваешь с покойной женой. О чем?

Тут уж я начинаю злиться. По-моему, его это ни черта не касается. И я отвечаю:

- Я говорю, что люблю ее, если вас это устраивает!

После обмена еще несколькими колкостями он спрашивает:

- Ты веришь в сверхнормальные явления?

- Я не знаю, что значит «сверхнормальные», - отвечаю я.

- Как? Ты - доктор физики и не знаешь, что такое «сверхнормальное»?

- Вот именно.

- Это то, во что верят доктор Оливер Лодж и его школа.

Объяснением сказанное не назовешь, но это имя мне было знакомо.

- Вы имеете в виду «сверхъестественное»?

- Называй его так, если хочешь.

- Ладно, буду называть его так.

- В телепатию, к примеру, ты веришь?

- Нет. А вы?

- Ну, я стараюсь сохранять непредвзятость.

- Как? Вы - психиатр, и сохраняете непредвзятость? Ха!

Мы продолжаем беседовать в этом духе еще какое-то время.

Затем, уже под конец разговора, он спрашивает:

- Какова твоя оценка жизни?

- Шестьдесят четыре.

- Почему ты назвал «шестьдесят четыре»?

- А каким способом вы предлагаете оценивать жизнь?

- Да нет, почему ты назвал «шестьдесят четыре», а, скажем, не «семьдесят три»?

- Если бы я назвал «семьдесят три», вы задали бы мне этот же вопрос.

Психиатр завершил нашу беседу тремя дружескими вопросами - точь-в-точь как первый, - вручил мне мои бумаги и я направился к следующей клетушке.

Стоя там в очереди, я просмотрел документы, содержавшие результаты всех пройденных мной до этой минуты проверок. А после из чистой лихости показал их тому, кто стоял за мной, и этаким придурковатым тоном осведомился:

- Слушай! Что тебе поставил психиатр? О! «Н», говоришь? А то у меня сплошные «Н», только психиатр «Д» поставил. Ты не знаешь, что это значит?

Я и сам знал, что это значит: «Н» - нормальный, «Д» - дефективный.

Сосед мой кладет мне руку на плечо и говорит:

- Все в полном порядке, друг. Ничего это не значит. Забудь.

И с испуганным видом удаляется в другой конец комнаты: не хватало еще с психом рядом стоять. Я проглядываю написанное психиатрами и вижу - дело швах! Первый написал:

Думает, что люди все время разговаривают о нем.

Думает, что люди все время глядят на него.

Гипногогические слуховые галлюцинации.

Разговаривает сам с собой.

Разговаривает с покойной женой.

Тетка со стороны матери в психиатрической лечебнице.

Очень странный взгляд. (Ну, понятно, - это когда я спросил: «По-вашему, это - медицина?»).