Вы сотворили нас

Волк приближался самоуверенно и деловито, нимало не таясь и не отвлекаясь по пустякам. Огромный и черный – или, по крайней мере, казавшийся черным в ночи – он вместе с тем производил впечатление изможденного и голодного.

Я шагнул от стены, и в этот момент краем глаза заметил предмет, способный послужить оружием, – лежавшую на скамейке бейсбольную биту, брошенную барменом. Нагнувшись, я подобрал ее. Она оказалась довольно увесистой и хорошо сбалансированной.

Когда я снова посмотрел вдоль улицы, волков стало уже трое – они вышагивали один за другим с раздражающей самоуверенностью.

Я стоял на тротуаре, сжимая биту в руке. Поравнявшись со мной, первый волк остановился и повернулся ко мне.

Вероятно, я мог закричать, разбудить горожан, позвать на помощь. Однако эта мысль даже не пришла мне в голову. Это дело касалось лишь меня и троих волков – нет, не троих, ибо из мрака выступали на улицу все новые и новые.

Я понимал, что они не могут быть волками – настоящими, честными волками, родившимися и выросшими на этой честной земле. Они ничуть не реальнее, чем пойманный мною на удочку морской змей. Это были те самые создания, о которых я узнал из рассказа Линды Бейли; те, чей вой донесся до меня прошлой ночью, когда я вышел подышать перед сном. Линда Бейли называла их собаками, но собаками они не были. Они являлись древним страхом, уходившим корнями в первобытные времена, ужасом, который, пройдя сквозь бесчисленные столетия, материализовался и обрел плоть.

Отлично вымуштрованные, волки четко производили хорошо отработанный маневр: они подходили и, поравнявшись с первым, поворачивались мордами ко мне. Когда к ним присоединился последний, они уселись – как по команде, в ряд, в одинаковых позах, прямо, но удобно, аккуратно выставив лапы перед собой. Высунутые из полуоткрытых пастей языки свисали набок, и мне было отчетливо слышно негромкое, ровное дыхание. И все они пристально разглядывали меня.

Я пересчитал – их была ровно дюжина.

Я поудобнее перехватил биту, хотя и понимал, что шансов у меня не слишком много. Если они кинутся на меня – то разом, все вместе, как делали они вместе и все остальное. Бейсбольная бита, если ею хорошенько размахнуться, – оружие смертоносное, и я знал, что прикончу нескольких, но никак не всех. Возможно, я сумел бы подпрыгнуть и ухватиться за металлический кронштейн, на котором раскачивалась вывеска, но я не был уверен, выдержит ли он мой вес. Он и так уже наклонился, и вполне возможно, что удерживающие его болты или шурупы вырвутся из прогнившего дерева даже при незначительной дополнительной нагрузке.

Оставалось лишь одно – держаться уверенно и не дать себя запугать.

Рассматривая кронштейн, я на мгновение выпустил из виду волков, а когда снова взглянул на них, то увидел перед их строем маленького остроголового уродца.

– Мне следовало бы напустить их на вас, – пропищал он. – Незачем было вам там, на реке, бить меня веслом.

– А если ты не заткнешься сейчас, то получишь этой битой!

– Какая неблагодарность! – Он даже принялся подпрыгивать от ярости. – Если бы не правила…

– Какие правила? – спросил я.

– Вам ли не знать! – гневно пропищал он. – Это же вы, люди, установили их.

И тут меня стукнуло.

– Ты подразумеваешь, что три – волшебное число?

– К несчастью, – проскрипел он, – именно это я и подразумеваю.

– После того как вы, парни, трижды кряду сели в лужу, я сорвался с крючка?

– Именно так.

Я посмотрел на волков. Они сидели, свесив языки и улыбчиво скалились мне. Я чувствовал, что им было все равно – броситься на меня или удалиться.

– Но есть еще кое-что, – проскрипел уродец.

– Ты имеешь в виду ту плюху?

– О нет, с этим покончено, – сказал он. – Тут дело благородного рыцарства.

Я удивился, при чем тут рыцарство, однако спрашивать не стал, понимая, что он и так все скажет. Уродец ждал, что я примусь расспрашивать; его все еще жег тот удар гребком, и он был готов на все, лишь бы я как следует попался на удочку.

Он уставился на меня из-под своей волосяной шляпы и ждал. В свою очередь, я тоже ждал, покрепче стиснув рукоять биты. Необыкновенно довольные волки молча сидели и улыбались.

Наконец уродец не выдержал.

– Вам трижды удалось вывернуться. Но есть некто, еще ни разу не пробовавший.

Он оставил меня в дураках и понимал это, и его счастье, что он находился вне пределов досягаемости бейсбольной биты.

– Ты имеешь в виду мисс Адамс? – как можно спокойнее спросил я.

– Быстро соображаете, – пропищал он. – Согласитесь ли вы, как благородный рыцарь, грудью встретить уготованные ей опасности? Ведь если бы не вы, она не подвергалась бы риску. По-моему, вы просто обязаны.

– Согласен, – сказал я.

– Действительно? – радостно возопила тварь.

– Действительно согласен.

– Вы принимаете на себя…

– Кончай риторику, – оборвал я его. – Я сказал, что согласен.

Наверное, я мог бы потянуть время, однако чувствовал, что могу таким образом потерять лицо, и подозревал, что в подобной ситуации это может иметь значение.

Волки поднялись, дыхание их выровнялось, морды больше не казались улыбающимися.