Вы удивительная, Госпожа (СИ)

– Ну не знаю... Возлюбленный... Суженный, как вы там женщины романтизируете эти штуки... – суровое, немного даже угрожающее мужское лицо покрылось толстым слоем неловкости и смущения.

– Хах, как же мило ты выглядишь, говоря подобный абсурд. – слегка грубо усмехнулась фея. – Ты же знаешь, что я могу к тебе так обращаться, но... Это будет совсем не искренне.

– Ты не пробовала. Мы даже не целовались. Постоянно придумываешь отговорки... Ну кто, скажи, кто так же близок к тебе, так же внимателен... Кто рядом когда тебе тяжело сейчас?! – еле сдерживая злость от очередного отвержения чувств, проговорил на эмоциях Борра.

— Ну так поцелуй. Покажи мне, что ты весь мой мир. – сказала фея, опустив зеленистый взгляд.

И эльф послушался. Он потянулся к алым губам и жадно вовлек их в горячий поцелуй. Но было что-то не так. Он не получил того, чего так сильно хотел. Словно странник в пустыне, нашедший воду, но не уталивший жажду... Он попробовал снова и снова, пока дыхание не прервалось. Борра перевёл непонимающие глаза на фею, смотрящую на него с грустью. Её строгие глаза спрятались под пушистыми ресницами, губы слегка подрагивали, а ланиты слегка покрылись желтизной.

– Понял. Ты ничего не чувствуешь ко мне...

– Любви в моем сердце не существует, после случая с королём Стефаном. Аврора – единственное исключение.

– Да если бы дело было в этом. – он приложил руку к её щеке. – Если бы в этом... – повторил вновь.

Его лицо покрылось рябью: дрожали густые брови и длинный подбородок. В глазах переливалась обида, боль осела еле заметной полоской над нижним веком. Как бы он себя не вёл, что бы не творил... Но ведь, абсолютно точно, искренне и сильно любил Малефисенту. Какого это смотреть на самого любимого, самого дорогого... В чьих глазах не видишь взаимных чувств, а лишь это добивающее сочувствие, ужасную жалость и утешающую грусть? Определённо тяжело и больно.

– Сколько бы я ни старался, тебе мало. – Борра опустил руку.

– Это не та... – начала фея, но была перебита серьёзным голосом.

– Ответь. Ты любишь его, да? Любишь, даже когда он умер?!

– У меня давно угасли чувства к Стефану.

– Прекрати! Нарочно строишь из себя непонимающую! Прекрати, хотя бы из-за уважения к моим чувствам!

Казалось, что Борра был готов вырвать себе сердце, как Данко, но не для идущей толпы, а лишь для одной Малефисенты! Его рука сжимала ткань рубашки, скрывающую горящую душу. Фея же крепко спрятала кулон на груди в ладонь. Она медленно отвела взгляд в небо, выдерживая паузу.

– Я не знаю. Он просто мне дорог. — призналась колдунья.

– Сомневаешься... А меня однозначно не любишь... Хах, как же глупо, я завидую сдохшей птице.

Малефисента грозно посмотрела на него, заставив замолчать. Борра же даже обрадовался тому, что глаза владычицы загорелись, смотря лишь на него. По крайней мере в них уже не было унижающей жалости.

– Что ж, я пожалуй пойду. Не беспокойся, больше доставать не буду. Сиди и наслаждайся одиночеством, цепляясь за прошлое. – кинул он последнюю фразу, поднялся над деревьями и потерялся в небе.

Малефисента сняла кулон и держала его в холодных ладонях, наблюдая за отражением лунного света от граней драгоценности.

– Любила или люблю уже не важно...

Фея подняла взгляд в небо, её глаза заполнились морской влагой. Но было не ясно отчего: может это было от ветра, а может от тоски и невыразимой иначе печали. Уставшие глаза еле удерживали внимание, а веки бессильно поднимались и опускались, нагруженные тяжестью бархатных ресниц.

– Если я потеряю Аврору, то не знаю как смогу продолжать жить... Не могу потерять ещё и её следом. Так как же мне избавиться от этого дурного недуга?

Ветер усилился и встревожил прохладным веянием высокую траву, нарушив ночной покой насекомых и мелких волшебных жителей. Сотни светлячков и крошечных фей поднялись в тёмную высь, освещая небесную пелену салатовыми, лимонными, черничными и клубничными огоньками. Будто кто-то невидимый нарочно взъерошил растительность, чтобы утешить могущественную фею ночной красотой леса. Покрайнее мере так хотелось думать самой Малефисенте. И почему-то эти мысли успокаивали и грели её озябшее сердце.

– Госпожа, пойманы два вора. – вышел с докладом огромный древо-воин.

– Что ж, отлично. Можно будет попрактиковаться на людях... Где они?

– Связаны на поляне.

– Хорошо, Бальтазар. Скоро приду.

Охрана леса стала чуткой, теперь нога человека не могла оказаться незамеченной, что уж говорить о том, что стоило кому-то чужому только ступить в лес, как он тут же был обнаружен и связан, если время уходило за закат. Подготовка к сражению и неожиданной атаке оказала огромное влияние на дальнейшую жизнь народа Топких болот. Любой незнакомый шорох мог означать угрозу и приближение смерти.

– Так быстро поймали... Твоя заслуга, Диаваль. Спасибо. – расслабленно и даже почти приподняв уголки губ, сказала фея.

Трость аккуратно и беззвучно подминала траву сливаясь с шагами владычицы тьмы. Совсем скоро Малефисента оказалась подле нарушителей.

– Так-так... Наглые люди, зачем явились?