Выбирай

Тихонько усмехаюсь про себя и машу головой. Три недели. Я не видела его три недели, но из головы не выпускала ни на минуту. Что со мной происходит? Почему я не могу его отпустить, хотя вполне очевидно, что Гаевский про меня уже думать забыл. Раз уже три недели не появлялся, и не звонил, и не писал – тишина. Он так просто развернулся и оставил меня тогда, даже несмотря на то, что я видела, как ему больно и тяжело, как ему хреново! Я до последнего надеялась, что Макс сделает хоть что-то! Ждала звонка, сообщения, прихода. Ревела, рвать и метать была готова, но он не объявился. Разве можно так просто отдать свою любимую другому мужчине? Разве можно так просто отступиться, даже не попытавшись бороться?

Устал.

Все наши “отношения” он вложил в одно слово, которое перечеркнуло все прошлое. Обидно и больно. Если бы любил, доказал бы, убедил, что фото – ложь, но Макс выбрал промолчать.

Устал.

Глава 51 (Гай)

Щурю глаз, пристреливаясь, и давлю на спусковой крючок.

Промах.

Опять. Уже, наверное, сотый за этот час!

Убираю руки, матерясь себе под нос, если так и дальше пойдет, то я только зря теряю время и мучу бедный ствол.

– У тебя все в норме, Гай? – заглядывает в зал директор стрелкового клуба, с которым мы с Кати, за время наших отношений, успели познакомиться и неплохо подружиться. Отличный мужик, бывший военный, примерно моих лет. Семьянин до мозга костей.

– Прицел сбит, Юрич, – бросаю через плечо.

– Да мы инвентаризацию не так давно проводили, все проверяли…

– Да нет. У меня.

– А… воу, – подходит друг, и я жму протянутую руку в приветственном рукопожатии. – Что случилось-то? Поругались? – кивает неопределенно и окидывает хозяйским взглядом зал Юрич.

– Ты о чем?

– Да я с тобой уже пару недель как Кати не вижу твою, разругались?

Усмехаюсь и машу головой, отгоняя от себя вообще всякую мысль о девушке. Не говорить же хоть и хорошему знакомому, что это был ад, а не три недели. Пекло, агония, котел, до краев наполненный эмоциями, которые, сука, раздирали и плавили изнутри. И не к месту снова приходит: сколько раз за это время я приезжал к ее дому, что даже вспомнить страшно. Наверное, ровно половину ночей я, как идиот, провел у ее подъезда, сидя в машине и муча себя еще и еще мыслями о том, с кем она там и чем занимается. Мазохизм чистой воды, но тянет, и я ничего не могу с собой сделать! Упрямый баран? Возможно, но она сама сделала выбор.

– Разошлись, – бросаю сухо и довольно резко, но приятеля это, кажется, совсем не задевает. И, слава богу, намерений обидеть не было. Просто тормоза в последнее время стерлись.

– Да ты шутишь? – только подходит ближе Юра.

– Почему же? Все. Дороги разошлись. Помахали друг другу руками на прощание и пожелали счастья в новых отношениях.

– Нет, ребзя, это не про вас, – вздыхает и качает головой Юрич.

– Ребзя?

Вот кем я только не был, но “ребзя” в сорокет – это крайне непривычно.

– Сленг, чтоб его. Дочь – старшеклассница и вечно что-нибудь этакое выкидывает дома.

Усмехаюсь. Совсем позабыл, что в мои годы уже дети-старшеклассники у всех. Уроки, выпускные, женихи. А у меня? А у меня ноль. Что в графе дети, что в… тире.

– Ну, так почему разошлись?

– Не забивай голову. Просто так бывает, – отмахиваюсь, не имея желания вдаваться в подробности.

– Бывает, – кивает директор клуба, – но не при таких чувствах, как у вас.

– Она ушла к другому, – выпаливаю и оглядываюсь, встречаясь с ошарашенным взглядом друга. – Скоро свадьба. Готовлю открытку с искренними поздравлениями, – говорю, натягивая обратно наушники и задвигая “магазин”. – Вот и все.

Юра еще с полминуты смотрит на меня. Как мне кажется, мнется, собираясь что-то сказать, но, так и не решившись, уходит, хлопнув по спине и пробурчав что-то, что, я не расслышал.

Отлично. Сейчас должно все пойти как по маслу. Злости внутри столько, хоть отбавляй.

Опять становлюсь в стойку, загоняя глубоко внутрь воспоминания отчего-то всплывшего в голове первого нашего приезда с Кати сюда. Целюсь, щурю глаз, обхватываю ладонью вторую руку и готовлюсь хоть раз за это гребаный вечер попасть “в яблочко”, когда по телу пробегает холодок, а все естество буквально бунтует, требуя обернуться. Взгляд в спину ощущаю буквально каждым миллиметром кожи. Что за…? Оборачиваюсь, стягивая наушники, и замираю, попадая в плен пристальных любимых карих глаз.

Она стоит и, кажется, даже не дышит, не моргает.

– Кати? – имя вылетает, словно получил удар под дых. Рвано.

– Кхм… – переступая с ноги на ногу, вздыхает брюнеточка, – здравствуй, Макс. – Робкая улыбка коснулась только губ. Любимых горячих губ. Взгляд же, словно черный кофе – обжигающий и горький.

Не знаю, сколько длится наша немая сцена, но кому-то из нас в итоге придется взять себя в руки и попытаться развеять эту жуткую неловкость.

– Как дела? – вроде простой вопрос, а произнести его удается с трудом. Не так давно я спрашивал это, сидя с ней в машине, забирая с работы. Как стремительно несется время.