Выбор

Этот зомби быстро отправился на тот свет, а за ним и другой. Ола лежала на земле, не шевелясь. Подавив стон, Отто опустился на колени рядом с подругой. Даже не будучи целителем, он понимал, что жить ей осталось совсем немного.

– Ола! Ола! Ола! – начал звать он.

Зачем, он и сам не знал. Может, чтобы попросить не умирать? Может, чтобы рассказать, как ему будет одиноко без нее?

– Ола! Ола!

Девушка открыла глаза. Отто обрадованно наклонился к ней, видя, что подруга хочет что-то сказать.

– Я еще вас переживу, – внятно сказала Ола и перестала дышать.

– Ола! – закричал полугном и зарыдал. Ему казалось, что умерла какая-то его часть. Правда, к скорби примешивалась небольшая досада: Ола даже перед смертью поступила по-своему. Неужели она не могла сказать что-то вроде: «Передай Ирге, что я люблю его», или «Пусть о моем подвиге расскажут потомкам», или «Похороните меня с музыкой!». Нет, надо было сказать: «Я вас всех переживу» – и умереть! Кто же после такого помирает?

– Отто, – полугнома кто-то тронул за плечо. Он обернулся и увидел барона ня Буя. – Мы с дружиной приехали на помощь. Что с ней?

– Умерла.

Барон тяжело выдохнул, и его пальцы сжали плечо Отто. Полугном застонал от боли, но барон его не услышал. Рон смотрел на то, что когда-то было Олой, сжав губы, и вдруг сказал:

– У вас же есть целитель! Он сможет вернуть ее к жизни. – Молодой человек расстегнул плащ и положил его на землю. – Помоги мне ее погрузить.

Отто одной рукой молча помог барону. Он не хотел зря обнадеживать Рона, но в способности Варсони оживить истерзанное тело он сомневался. Одно дело – роды принимать, а другое – пытаться вдохнуть жизнь в переломанные кости и смятые внутренности. Барон быстрыми движениями прицепил пряжки плаща к подпруге коня и сам побежал рядом, держа плащ за другой конец. «Видно, у парня есть опыт спасения товарищей с поля боя», – тупо удивился Отто и медленно побрел вслед, оскальзываясь и шатаясь.

Зомби нигде не было видно. Горожане дружно гасили загоревшиеся дома, тут и там раздавались рыдания. Дружинники барона стаскивали в одну кучу остатки зомби, собираясь их спалить.

– Варсоня! – закричал Отто. – Варсоня!

Целителя нигде не было. Адреналин в крови полугнома закончился, его раны стали нестерпимо болеть, и, постанывая, он побрел домой.

В гостиной ярко горел свет. Ола, раздетая и уже отмытая от крови, лежала на столе. Барон занимался печью, подкладывая и подкладывая дрова. Варсоня, закусив от напряжения губу, колдовал над девушкой, разложив рядом инструменты из большого саквояжа. Отто молча прошел мимо, вошел в свою комнату и нашел припрятанную там бутыль самогона. Вернулся обратно. В гостиной почти ничего не изменилось. Ола все так же недвижимо лежала на столе, Варсоня смахивал с лица пот, а барон наполнял большой чан, стоящий на печке, водой. Чувствуя, как внутри все превратилось в лед и даже боль от руки отступила куда-то в глубину сознания, Отто вышел во двор, сел на лавку, зубами откупорил бутыль и принялся пить.

– Отто! Отто! Что с тобой?

Полугном открыл глаза, увидел перед собой Иргу и пробормотал:

– Ола погибла, – и снова закрыл глаза. Время для него остановилось.

– …Вставай, – раздался где-то рядом голос Варсони. – Только твоего трупа мне для полного счастья не хватало.

Отто осоловело посмотрел на целителя.

– Я уже перевязал твои раны, – сказал толстяк, настойчиво пытаясь поднять полугнома с лавки.

– Что ты здесь делаешь? – всполошился Отто. – А как же Ола?

– Все так же не дышит, – ответил Варсоня и с обидой добавил: – Меня выгнали оттуда. Сказали – иди занимайся горожанами. Ирга с собой другого целителя привез.

– Понятно, – пробормотал Отто, попытался встать и покачнулся.

– Потеря крови и алкогольное опьянение, – вздохнул Варсоня, помогая Отто дойти до двери.

Отто, шатаясь, ввалился в гостиную и упал на лавку.

В доме было нестерпимо жарко. Привезенный целитель – крупный мужчина средних лет – сосредоточенно занимался телом Олы, а Ирга, стоя на коленях перед большой черной свечой, не переставая, звал:

– Ола, Ола, милая, вернись, вернись, милая, я так люблю тебя, вернись, Ола, любимая…

Внезапно воздух над свечой сгустился и появилась фигура Олы – такая, какой помнил ее Отто: с волосами, небрежно скрученными в узел, в просторной рубашке и длинной широкой юбке яркой расцветки.

– Кто меня звал?

– Я, Ирга. Милая, вернись, любимая моя.

– Конечно, – сказал дух Олы. – Ты думаешь, я очень хотела умирать? Я тебе еще не всю жизнь испортила!

Дух исчез, и тело на столе зашлось криком, а потом обмякло.

– Нет, – сказал дух Олы, снова сгущаясь над свечой. – Я передумала возвращаться. Там больно.

– Милая! – взмолился Ирга.

– Еще немного, – процедил сквозь зубы целитель. – Задержи ее, иначе вся работа насмарку.

Фигура Олы начала таять.

– Милая, пожалуйста, не уходи, я прошу тебя, милая, разве я часто тебя о чем-то прошу? Милая, я люблю тебя, останься со мной, как я буду жить без тебя? Весь мой мир – это ты! – взвыл Ирга.

– Врешь, – сказал дух, передумав таять.

– Я не вру, клянусь тебе. Ну хочешь, я тебе сделаю постель из роз? Каждое утро буду готовить тебе завтрак.