Выбор

— Ваше сиятельство, не мне вам объяснять, что династия Романовых покончила самоубийством. Династия не сумела удержать власть. Не захотела. Тот, кто сам отказался от короны, отказался и от своей головы. Корону всегда только с головой теряли. Не так ли? Так какого Бог царя хранить должен — который от короны и трона отрекся? Мне противно слышать загробный голос самоликвидировавшейся монархии. А вам, князь?

— Вы, Анастасия Андреевна, принципиальный противник монархии?

— Отнюдь нет. Я противник слабой монархии.

2

 И разразилась пьянка. Пьянка без границ и просвета. Обрушилось на французский ресторан безумие русского кабака.

Русские угощали. Угощали всех. Угощали гостей и музыкантов, угощали директора ресторана и распорядителя. Послали такси за владельцем. Понятно, он приехал не на такси. На собственной машине. А таксист на цыпочках вошел в невиданный зал доложить, что задание выполнил. Русские угощали владельца, его жену и дочь, угощали таксиста, вызвали с улицы водителя персонального и телохранителей владельца. Им на службе пить нельзя. Но угощали и их. Они сопротивлялись, а потом под русским напором сдались и угощение принимали.

Правду надо сказать: поначалу — малыми дозами.

3

— Князь, а ведь так получилось, что угощает она.

— И что?

— Закон старый: кто народ кормит, тот и господин. Как бы она тебя, князь, с командирского места не двинула.

— А я и сам уступлю. Она — дьявол в юбке. Я давно к дьяволу заместителем хотел устроиться.

4

 Позвала Настя главного распорядителя, пошепталась с ним, и скоро появился дяденька суетливый у Насти за спиной. На князя Ибрагимова Настя кивнула, суетливый князя глазом обмерил, скрылся. Потом князя пальчиком поманил в зал соседний, и весьма скоро появляется князь в костюме, в каких редко кто в Париже ходит. Рубахи белизна глаз мутит на фоне черноты костюмной и блеска штиблетов лакированных.

И выскочили ордой дикой из-за занавески портняжки парижские с ножницами да с иголками. Мигом ободранных господ обмерили, и каждому примерка прямо в зале соседнем. Туда они костюмов понатащили штабель целый. Все сшито уже, только подвернуть, только подогнать-подтянуть. А обуви выбор — как в Охотном ряду в славные времена нэпа. А уж рубах, галстуков, запонок, носков и прочего — развал целый: выбирай, господа офицеры, Жар-птица жалует всех вас одеянием парадным.

А в оркестре откуда-то балалайки появились, и цыгане уж пляшут, в бубен стучат.

Только переодеть людей… Не люблю наряжаться, но признать должен: наряд — дело серьезное. Нарядили господ офицеров и вроде в других людей превратили, благородство утраченное на лица возвращается…

Окинул князь ораву, смолк оркестр, цыгане утихли.

— А ведь Анастасия Андреевна нас могла и не понять. Нас она одела, обула, накормила, напоила, слух усладила балалайками, а взор — цыганками пляшущими. А что же мы?.. Слышал я, что славное имя Фаберже живет, а дело его побеждает… Анастасия Андреевна, мы тут с господами офицерами посоветовались, да и решили вас насадить…

5

 — Товарищ Сталин, все эксперименты проведены. Наши люди стреляли по учебной цели в присутствии самых больших экспертов по убийствам. По докладам агентуры, ни один эксперт не сообразил, что же случилось. Все пошли по ложному следу, все думают, что это Мессер-невидимка работал.

— Это хорошо. Такую репутацию Мессера надо укреплять.

— Мы распространяем соответствующие слухи.

— А систему оружия СА пора применять в настоящем деле. Кого бы вы, товарищ Холованов, посоветовали в качестве боевой цели? Кого ликвидируем первым?

— Не знаю.

— Не знаете?

— Не знаю. — Дракон упрям.

— Тогда я знаю, товарищ Холованов. Первой мы ликвидируем Жар-птицу. Это вам почетное задание, товарищ Холованов.

Смотрит Дракон под ноги:

— Это задание, товарищ Сталин, выполнять не буду.

— Не будешь?

— Не буду.

Сталин ломал характеры. Сталин подчинял себе всех. Никто ему не сопротивлялся. И вот бунт. Самый верный исполнитель…

— Послушай, дорогой, если ты не будешь задания выполнять, другой не будет… А кто тогда будет? Жар-птицу все равно убьют. Раз я приказал. Ты это понимаешь, товарищ Холованов?

— Понимаю, товарищ Сталин. Знаю, что убьют. Но я ее убивать не буду.

— Садись, дорогой, вот тебе вода. Может, водки хочешь? Коньяку? — Единым глотком Дракон стакан опрокинул.

— Еще тебе?

— Еще, товарищ Сталин. Напьюсь, и делайте со мной что хотите.

— Почему ты, Дракон, ее убивать не хочешь?

— Потому что люблю.

6

 Усмехнулся князь Ибрагимов, достал из кармана ленту гибкую: по белому золоту орнаментом затейливым синие цветы из сапфиров и белые листочки, бриллиантами усыпанные. Сапфиры огромные, ясные, а бриллианты мелкие-мелкие, как лунная пыль. Оттого свет дробят бриллианты сразу миллионом поверхностей, оттого лента в руке княжеской, как упавшая с неба звезда, горит, переливается, вроде не отражает свет, а сама излучает его водопадом. Змейкой в его руке та лента извернулась, сверкнула, как испанский нож при луне. Можно ту ленту — на шею, и будет ожерелье неземной красоты. А можно вокруг головы повязать, как древние славянки ремешком волосы перевязывали. Если вокруг головы — диадема получится.