ВЫБОР

Полковник Риббок любил время от времени переставлять мебель в своем кабинете. Делал он это всякий раз, когда приходилось слишком долго – по его мнению – ожидать развития событий. Вот и сейчас он пытался развернуть стол таким образом, чтобы дверь находилась с левой его стороны. Стол был большой и тяжелый. Старинной работы, с резными ножками. Двухтумбовый. Столешница была сделана из австралийского эвкалипта, вследствие чего в кабинете всегда стоял несколько пряный и дурманящий запах леса. Полковник любил этот запах. Он вообще был крайне чувствителен к запахам: некоторые его раздражали, а некоторые нравились ему чрезвычайно. Но он уже и не помнил, чтобы ему встречались запахи, к которым он был бы равнодушен.

Стол поддавался туго: полковник уже более часа возился с ним. Конечно, он мог вызвать работников внутренней службы, – и те буквально за пару минут сделали бы все, что ему нужно. Но весь смысл таких перестановок мебели в том-то как раз и состоял, чтобы сделать все самому!

– Ну что ж, придется все-таки вынуть из стола все. – негромко пробормотал он.

Делать этого не хотелось, – но куда деваться?!

Через полчаса все, что было в столе, – документы, листы бумаги, канцелярские принадлежности, личные вещи и безделушки (а их полковник никогда не выбрасывал, и за более чем двадцать лет его работы в АНБ таких безделушек скопилось предостаточно) были расставлены по углам комнаты. На полу, на полках, на столиках, на стульях и креслах – всюду был "рабочий беспорядок"…

Однако когда из стола был вынут маленький бордовый блокнотик, Риббок долго держал его в руках, а потом положил его на стол, придвинул стул поближе, сел на него и задумался.

Джоанн Кертис… Он тогда уже был женат, – и даже ожидал своего первого сына. Она ему нравилась, – хотя, конечно, он совсем не собирался бросать свою Лауру. А вот Джоанн вцепилась в него как кошка. Вцепилась сразу же, как только увидела первый раз. Вцепилась так, что он уже еле отбивался от нее.

И тут – эта самая злополучная операция… Они участвовали в атаке на один из главных командных пунктов движения Сендеро Луминоса в Аргентине, – США хотели пресечь один из каналов распространения наркотиков в свою страну. К операции были подключены многие спецслужбы, – не только ЦРУ, – которое, собственно и разрабатывало план операции, – но также ФБР и даже АНБ. Вот как раз АНБ и представляли он с Джоанной. Теперь-то он понимал, что операция уже изначально была обречена на безусловный провал! Когда столь большое количество разных организаций собирается в один кулак, но при этом каждая их них действует по распоряжению своего собственного командования и подчиняется своим собственным правилам, – надеяться на успех не приходится. Разве что на чудо.

Но в тот раз чуда не произошло…

Они с Джоанной остались вдвоем: остальные были убиты в короткой и ожесточенной схватке, – практически без выстрелов, когда враги сходились один к одному, грудью в грудь. И времени оставалось только – чтобы выхватить нож… (Уже много лет спустя он узнал, что охрану лагеря террористов возглавлял бывший сотрудник команды "А" из бывшего ГРУ уже распавшегося к тому времени СССР, – тогда был как раз тот период, когда много таких специалистов странствовали по свету в поисках не столько счастья, сколько денег…)

…Они бежали сквозь джунгли, напрягая последние силы. У Джоанн кровью из распоротого бока пропитались даже брюки. Риббок видел, что если не остановиться, она не протянет и полчаса такой гонки.

И он остановился. Они залегли за небольшой грядой сбоку от тропинки, куда они добрались последним отчаянным броском, оставившим их почти совсем без сил. Риббок даже не успел перевязать Джжоанн, когда на тропинке показались преследователи. Их было пять человек. Джоанн захрипела в агонии. Он посмотрел на нее. Глаза Джоанн молили: спасайся сам!

У Риббока даже сейчас, когда он вспоминал этот взгляд, пробегала огненная полоса вдоль спины. А тогда он резко вскочил в полный рост и закричал. Закричал настолько страшно, что преследователи остановились, как вкопанные. И так и стояли, пока он стрелял в них. Он сделал всего пять выстрелов, – по одному на каждого их них.

Когда он нагнулся к Джоанн, она была уже мертва.

Он еще долгих три часа нес то, что раньше называлось Джоанн, до пункта сбора. С того времени он и стал чувствителен к запаху… Но тело Джоанн было похоронено на родной земле…

А на память он взял себе ее маленькую записную книжку, в которой Джоанн записывала рецепты, – готовить она не умела совсем, но после знакомства с ним – начала лихорадочно учиться этому. Для него…

С тех пор они с Лаурой всегда вечером 5 ноября на полчаса выключают свет и 30 минут сидят в темноте, при свечах. Сидят молча. В память Джоанн.

… Риббок очнулся от нахлынувших воспоминаний, положил записную книжку на полку и опять принялся за стол. И тут он понял, что сдвинуть его опять не удастся.

– Ну что ж, применим мой любимый способ. – упрямо пробормотал он. Ему уже не раз за свою жизнь приходилось сталкиваться с этой проблемой – и он знал, что нужно делать.