Выбор

Лорд потянулся к кубку, чтобы смочить пересохшее горло, и на несколько мгновений установилась полная тишина. Все трое были погружены в невеселые мысли, и самым несчастным из них был король Эйтор. Еще недавно правитель целой страны, пусть не самой могущественной, но весьма обширно и достаточно богатой, он стал никем, изгнанником. Тот же Маркус мог в любой миг вставить его прочь из своего замка, или даже лично отдать в руки Эрвина, и никто не в силах был бы помешать лорду, которым с юности двигала не верность или честь, о которых он теперь рассуждал с такой скорбью, но холодный расчет, словно в груди этого человека билось не сердце, а мерно вращались шестерни затейливого механизма вроде тех, что выходили из рук умельцев-гномов.

  - Раздавить предателей, как тараканов, - прорычал Грефус. Ему претили долгие разговоры, этот человек жаждал дела, ради которого и следовал за своим государем. Более всего он желал сейчас вскочить в седло и мчать навстречу врагу, круша всех на совеем пути во славу короля и Альфиона. - Как вонючих клопов! Все мерзкие выродки, проклятые предатели должны пойти на плаху, и пусть они сдохнут, как простолюдины, в петле. Они запятнали себя позором, и недостойный того, чтобы умереть от палаческого топора! Прикажи, государь, - лорд подался вперед, впившись полным ярости взглядом в лицо невольно отпрянувшего Эйтора. - Только одно твое слово, и я истреблю их всех. Я буду убивать, покуда хватит сил, и если погибну, то знай, господин мой, что я паду в бою с твоими врагами!

  - Твоя доблесть похвальна, - усмехнулся Маркус, которого с годами все больше стали забавлять такие храбрецы, не привыкшие думать, зато в любой миг готовые раскроить череп тому, на кого укажет их повелитель. - Только вот беда, мой любезный Грефус, тебе придется сражаться с целой армией одному, и весть о твоей гибели не заставит себя ждать.

  - Пусть так, - заносчиво воскликнул рубака, чуть не с ненавистью взглянув на старого хитреца. - Но лучше быстрая смерть в бою, чем долгие рассуждения, которые точно не приблизят нас к победе. Мы тут, за прочными стенами, а враги делят то, что по праву принадлежит Его величеству. Как стервятники навалились на Альфион, и готовы разорить его, пока мы разводим пустые разговоры!

  - Ты прав, мой друг, - промолвил король, обращаясь к Грефусу, мгновенно приосанившемуся, орлом смотревшему на своего господина. - Слова ничто, и невозможно добиться победы, не пролив ни капли крови. Но также прав и мудрый Маркус, не напрасно проживший столько лет, ибо, вступив в войну сейчас, мы лишь погибнем, прихватив с собой кое-кого из предателей, но и только.

Король склонил голову на грудь, правой рукой потирая подбородок, а в левой катая почти целый кубок вина. Правитель Альфиона молчал несколько мгновений, и никто не осмелился прервать его думы, даже старый Маркус, считавший себя по-прежнему умудренным опытом наставником при несмышленом мальчишке, которому нужно объяснять прописные истины.

  - Да, - наконец прервал молчание король, кивая сам себе. - Для победы нужна армия, и я соберу ее. И если ныне каждый спешит забыть о присяге, если верность слову более ничего не значит для тех, кто так кичится десятками поколений благородных предков, пусть тогда все эти рыцари бьются, как простые наемники, - твердо произнес Эйтор. - Если ты прав, и мой названный брат не отдаст победителям владения проигравших в грядущей войне, то так поступлю я. Видит Судия, - усмехнулся король, - после победы тем, кто уцелеет в этой резне, будет не до богатства. Скажи, друг мой, - он взглянул на старого лорда: - Будешь ли ты биться под моими знаменами, если получишь в благодарность и награду за преданность удел мерзкого изменника, лорда Кайлуса?

  - Мой господин, - старик сделал вид, что возмущен: - Как ты можешь говорить такое, как ты можешь думать обо мне так, словно я - презренный торгаш, только и ждущий, когда назовут подходящую цену? Я буду с тобой до конца, пусть даже после победы не только ничего не приобрету, но даже лишусь всего, что имею, если только такова будет твоя воля.

Все было решено в тот самый миг, когда король вошел в ворота замка. Маркус никогда не отказался бы приумножить свою власть, и теперь судьба, видимо, вдоволь насмотревшись на его мучения, даровала шанс стать вторым человеком в королевстве, или даже первым - Эйтор, лишившийся союзников, всеми преследуемый, был лишь ширмой, марионеткой, нити которой должны были оказаться в руках искушенного кукловода. И эта роль казалась старому лорду вполне пристойной.

Разумеется, Эйтор не поверил лжи Маркуса - все же глупцом он не был, - но сделал вид, что принял не очень искусно изображенную обиду за чистую монету. И лорд тоже не подал виду, что понял истинные чувства своего повелителя.

  - Я рад, что ты столь же верен мне, как и прежде, - с благодарностью произнес владыка Альфиона. - Прости, мой друг, если я невольно оскорбил тебя.